Цена времени. Книга 4
Шрифт:
Генрих стоял на пригорке в стороне от двух пушек, которые вот уже двадцать минут прицельно обстреливают бедный острог. Его бревенчатые стены уже имели во многих местах видимые бреши, а небольшие ворота лежали грудой обвалившейся башни.
— И чего они не сдаются? — Искренне недоумевая, воскликнул подошедший капитан, пригибаясь и не решаясь встать в полный рост.
— Это не важно, — Хладнокровно процедил Майер. — Они осмелились атаковать гвардейский отряд, ранили наших людей, они противятся воле праведной революции. — До сего момента спокойный Генрих вдруг стал заливаться искренней злобой. Глаза его сверкали,
— И все же, — Осторожно продолжил капитан. — Они ж ведь явно понимают, что мы их додавим. Может, подмоги ждут? — Снова глухо ударило орудие, на этот раз удачным попаданием обвалив часть стены.
— Возможно, — Не стал спорить с опытным воином Генрих. — Но гвардейцы прочесывают округу и ежели что… — Договорить он не успел. Звонкий свист прервал слова Майера. Он обернулся. Вдоль лесного массива, по узкой тропинке мчались остатки гвардейского десятка, отправленные охранять подходы с тыла. Трое бойцов из десятка сейчас лежали ранеными, а еще один, вынесенный совсем недавно под плотным обстрелом лучников мятежного острога, не смог вынести полученных ран и скоропостижно скончался.
Сейчас же шестеро уцелевших гвардейцев, активно жестикулируя, мчались в сторону наспех обустроенного осадного лагеря. Солнце все больше клонилось к закату и давать сейчас большое сражение было бы большим риском.
— Похоже, помощь к ним все же спешит, — Хмуро буркнул Генрих, срываясь с места в сторону позиций двух окопавшихся пушек.
— Рота, к бою! — Раздался громогласный бас капитана, а в глубине лагеря нараспев зазвучала труба и застучал барабан.
— Первый взвод — следите за острогом. Капитан, — Майер, уже загоревшимися адреналином глазами повернулся к ротному. — Бери оставшиеся три взвода и строй их в три линии в сторону леса, — Он указал в ту сторону, откуда со свистом продолжали нестись гвардейцы.
— Так точно! — Серьезно кивнул капитан и поспешил организовывать солдат.
— Пушкари! — Окликнул он навостривших уши артиллеристов, находящихся буквально в десятке метров от него. — Заряжай картечь и тащите орудия туда же!
— Есть! — Хором откликнулись оба сержанта — командиры орудийных расчетов.
Лагерь в тринадцать десятков душ пришел в неописуемое движение, столь же быстрое, сколько слаженное и отработанное. Послышался привычный, абсолютно уверенный, мат сержантов, подгоняющих рядовых, короткие приказы и безликие, однообразные ответы «так точно!». Весь отряд стал делать то, чему солдаты и их командиры учились три месяца едва ли не к ряду, и в чем они, как в очередной раз убеждался фон Майер, сильно преуспели.
— Ну что ж, — Генрих немного выдвинул из ножен свою шпагу, всматриваясь в чарующий блеск стали. — Пусть дарует господь нам победу над предателями. — Он резким движением задвинул шпагу обратно и поправил рукой воротник мундира, — Ибо сила наша, как государь завещал, в истине праведной, да в правде истинной.
Глава 9. «…И противники»
Ливонцы оказались ребятами на удивление неплохими. Первичная спесь и высокомерие то ли от жаркой бани по белому, то ли от крепкого пива, довольно быстро улетучились. Осталась лишь искренняя доброжелательность и даже некоторое панибратство.
До глубокой ночи мы с бароном и его свитой пировали и поднимали кружки за очень многое. Сначала пили за здоровье. Всех: от великого магистра ордена, до всех наших родичей до третьего колена. Захмелевший маршал переводил с ливонского на русский и обратно тост за тостом, пока в конечном итоге не уснул на плече одного из гвардейцев, с которым до того пытался взять на распев какую-то трактирную песню. Сам герр Русдорф, хоть и выглядел откровенно помятым, еще сохранял возможность более или менее внятно говорить. Меня же от такого состояния спасли многочисленные пропуски и моменты, когда я незаметно сливал или разбавлял содержимое своей кружки.
— Я хочу выпить, — Начал, громко икнув, на ломанном немецком, на котором на пришлось общаться после вылета в аут нашего переводчика, Иоганн, — За добрый союз Риги и Новгорода!
— Герр Русдорф, мы пили за это уже три раза! — Максимально стараясь сыграть роль поддатого человека, пролепетал я.
— Да? — Он снова икнул и, улыбнувшись, глянул в свой стакан, — Тогда за победу над шведскими язычниками! За это мы пили лишь дважды!
Наконец, после долгих уговоров продолжить славный вечер, я сумел уложить гостей спать в одной из комнат на первом этаже дома. Закрыв за ними дверь, я глубоко вздохнул и не спеша стал подниматься по лестнице на третий этаж. Я старался как можно более бесшумно, чтобы не разбудить Анну в столь поздний час, прошмыгнуть в спальню, однако усилия мои были лишены смысла. Она не спала.
— Как все прошло? — Кинулась она ко мне с пышущими интересом глазами, стоило мне приоткрыть дверь. — Ливония выступит с нами против Швеции?
— Все… — Я еще по привычке говорил на пьяный манер, но опомнившись, разом «протрезвел». — Все прошло неплохо. — Пожал плечами я. — Завтра мы проведем полевой смотр одного из батальонов, потом посмотрим игру в ногомяч, а вечером нас развлекут полковые музыканты.
— Они сыграют твои песни?! — Искренне изумилась она.
— Я же говорил, это не мои песни. — Как-то по-детски смущаясь, буркнул я. — Их написали славные менестрели из моей страны.
— А мне нравится думать, что их написал ты, — Ткнувшись носиком в мою грудь, обняв меня, сказала Анна.
Интерлюдия. Генрих фон Майер. Окрестности Тихвина.
Всматриваясь в ночную мглу, Генрих размышлял над текущим положением дел. В нос ударил уже привычный едкий запах порохового дыма, до сих пор витавшего в воздухе, от чего Майер поморщился, поправляя надоедливый шлем, который вновь предательски сполз на лоб.
— Отходить надо, командир, — Произнес неожиданно подошедший из темноты второй в роте человек после Майера.
— Опять ты за свое, капитан, — Беззлобно ответил Генрих.
— Народу уже много на поле этом полегло, — Покачал головой старый вояка. — Наших вон тоже побили — два десятка с валяются с ранами и еще десяток могилы ждет.
— Что их луки да сабли против наших ружей да штыков? — Оскалился бывший немецкий дворянин. В нем снова проснулся на мгновение задремавший рыцарь.
— Больше их, — Опираясь на свой опыт ответил капитан. — Повезло нам, что в ночь они нас застигли. А то бы и додавить могли.