Цена. Выбор
Шрифт:
Толик, старинный Ольгин приятель, когда-то долго и безответно ухаживавший за ней и так и оставшийся безответно влюблённым, сразу учуял запах алкоголя. Вернее, как только Ольга открыла дверь, Толик почувствовал: что-то не так, что-то случилось, – а уж потом обоняние донесло до него аромат виски и он увидел блестящие Ольгины глаза, складку между бровей.
– Олькин? Ты в порядке? Впрочем, чего я спрашиваю, всё и так ясно. Что-то с Инкой случилось, да?
– Заходи, Анатолий, – устало произнесла Ольга. – У Инны сегодня с утра срыв случился на ровном месте, сама не своя, воет страшно, постоянно бьётся в дверь и зовёт кого-то,
Толик зашёл, разулся, долго и тщательно, по многолетней привычке врача, мыл руки в ванной, а сам обдумывал ситуацию.
– Знаешь, Оль, давай-ка сейчас чаю выпьем, и если покормишь меня, буду чрезвычайно благодарен, а потом сядем да обдумаем нашу поездку. Всё в порядке будет в субботу, вот увидишь. Инну на себя беру, если что – инъекцию введу, и она поспит в машине. Я с ней посижу, а ты спокойно всё сделаешь, всё, что наметила. И вообще, у нас же есть ещё в запасе пара деньков? Инна, может, к выходным оклемается, не паникуй раньше времени. Хорошо? Инна спит сейчас? Вот и пусть, пусть спит, в себя приходит.
Ольга вздохнула:
– Ну хорошо, если думаешь, что так лучше, то и ладно, подождём тогда.
У неё сразу улучшилось настроение, Толик умел внушить ей спокойствие и уверенность.
…Может, зря она не вышла за него? Ведь и Инна любит его и, когда он рядом, ведёт себя гораздо спокойнее и тише. Хотя, что уж теперь рассуждать и сожалеть? Они прекрасные друзья, и Толик – единственный человек на свете, кто по-настоящему любит её и заботится о ней.
* * *
Ольга и Инна, две сестры, жили вместе всегда. Сначала с родителями, а потом, когда родители умерли – сначала отец, а потом, через два года, и мать, – остались вдвоём.
Отец их, инженер высокого класса, работал на оборонном предприятии, мать – лаборантом в химической лаборатории того же завода. Ольга, сколько помнила себя, с самого детства, всегда жила в диком напряжении, в ожидании чего-то плохого, как в страшной сказке: вот-вот что-то случится.
Но всё это пряталось глубоко внутри, а внешне, на поверхности, у них была благополучная среднестатистическая семья. Они с Инкой – две сестры, с разницей в три года, почти близняшки – были очень дружны. Выходные – на даче, лето – у моря, выставки и театры – в зимние каникулы. На новогодние праздники выезжали в Москву, и отец, пользуясь своим достаточно высоким статусом, всегда мог купить самые лучшие билеты на самые лучшие спектакли.
Мать, сухая, отстранённая, холодная женщина, редко ласкала и баловала своих дочерей. Отца она любила сильно, но всегда что-то стояло между ними. Ольга помнила, что мать всегда была против приезда родственников отца, его многочисленных братьев и сестёр. В большой семье отца было семеро детей, и он был самый старший. Его лучшим другом в жизни, самым верным и преданным, был брат, что шёл сразу за ним, на два года младше. Отец любил его, радовался, как мальчишка, когда тот звонил или слал поздравительную телеграмму. Но мать даже против братишки была, в конце концов родня отца перестала пытаться встретиться с ним и его семьёй.
Ольга и Инна знали, что у них есть многочисленные дядьки-тётки и братья-сёстры, но ни с кем из них не были знакомы.
Если не считать этого странного
В один год, с разрывом в три месяца, умерли две сестры отца и брат, самый младший. Отец ездил на похороны и возвращался с каждым разом всё более постаревший и молчаливый. Ольга и Инка слышали, как по ночам из-за закрытой кухонной двери раздавался взволнованный и резкий голос матери и глухие отрывистые ответы отца. Что-то происходило – пугающее, непонятное, но что? Им никто ничего не объяснял.
Через два года ситуация повторилась: с небольшим разрывом в пару месяцев ушли из жизни сестра и брат отца, и снова он отправился хоронить своих. Ольга хорошо помнила, как они провожали отца и он, совсем седой, стоял на перроне, щурился на солнце и что-то говорил матери.
Ольга не вникала тогда, она была влюблена, как кошка, и ни о ком, кроме своего Саши-Сашули, думать не могла, словно попала в сладкий туман и плавала в нём, даже не пытаясь выбраться.
Отец не вернулся. Мать через неделю после оговорённой даты возвращения позвонила «им» – тем, кого терпеть не могла, в далёкую Сибирь, и услышала, что уехал, уехал сразу после похорон. Она говорила с отцом отца, с Ольгиным и Инниным дедом, тот в свои семьдесят восемь был бодр, крепок здоровьем, светел умом, хоть и похоронил уже пятерых своих детей. После разговора с ним мать положила телефонную трубку, пошла на кухню и плотно закрыла дверь. Инна рассказывала потом, как испугалась, когда услышала оттуда какие-то странные звуки, уханье и кашель. Это плакала их мать, а они никогда не видели её плачущей…
Вечером того же дня мать позвонила любимому брату отца. Он один остался из братьев-сестёр отца, и матери больше не к кому было обратиться. Тот пообещал поехать туда, в Сибирь, и всё разузнать, но через два дня из Киева, где он жил, пришла телеграмма о его смерти, и мать, оцепеневшая, ходила с этой телеграммой в руках по квартире, и девочки понимали, что её лучше не трогать.
Ольга, в свои почти восемнадцать, решила действовать самостоятельно.
Купила билет на поезд и через трое с половиной суток была в том городе, откуда две недели назад должен был выехать её отец. Она была не одна, с ней был Саша, её друг ненаглядный.
Именно он, Саша, и зашёл в морг на опознание, потому что Ольга сидела, вцепившись в скамейку во дворе, и не могла, не могла оторвать себя от неё. Она смотрела на двери морга и, когда оттуда вышел Саша, всё поняла по его лицу.
До отъезда они успели съездить в деревню к деду, и Ольга узнала страшную правду: все её дядья и тётки, все покончили жизнь самоубийством. В первые похороны отец её держался, всё устраивал, всех успокаивал, и только с одним своим братом мог потом расслабиться, выпить, поговорить по душам. С тем, кто жил в Киеве. А на вторые похороны тот не смог приехать – не отпустило начальство. И отец не выдержал. Поздно вечером уехал из деревни, отправился в город, откуда должен был вернуться домой, снял посуточно квартиру на последнем этаже девятиэтажки и рано утром шагнул из окна.