Цена. Выбор
Шрифт:
Ольга рассказала ей об отце-самоубийце и сестре-сумасшедшей, а психолог, внимательно слушая, законспектировала её историю, сделала пометки в журнале, куда предварительно внесла все Ольгины данные.
Ольга впервые в жизни рассказала всё. Всё, что долгие годы кружило её, морочило и затемняло ей разум. Всё то, что боялась вспоминать и понимать, она рассказывала и плакала, сама не понимая, почему у неё льются слёзы. Раз в неделю Ольга встречалась с психологом, а ещё через месяц прошла курс «расстановок», в которых вся её семья, весь род со стороны отца и со стороны матери дали ей разрешение на то, чтобы она жила свою жизнь и не отвечала
Ольга испытала мощнейший кризис. И еле выбралась из него.
Впрочем, до сих пор ей было непонятно: выбралась ли? Но то, что в жизни стали происходить незначительные, но какие-то тёплые перемены, – это она отметила. Да и Инна стала спокойнее, гораздо спокойнее. Так и пролетели ещё несколько лет.
* * *
И вот сегодня такой срыв у Инны… Что случилось этой ночью, что?
Толик, словно услышав мысли Ольги, отодвинул чашку:
– Олькин, а что могло спровоцировать обострение, думала? Может, что-то случилось вчера вечером или ночью?
– Да нет же, Толик, всё как всегда, даже лучше, вечером мы смотрели семейный альбом, фотографии наши детские, отца с матерью. Она всех вспоминала, смеялась даже. А ночью… Не знаю, может сон какой-то приснился? Вроде всё тихо было у неё в комнате, это как раз мне кошмар привиделся, но у меня это часто бывает, я сходила на кухню, выпила воды. У Инки тишина была, и я снова уснула. А вот утром – ну как утром, часов в пять – началось. Я проснулась от её воя. Зашла, а она меня не узнаёт, головой бьётся и всё зовёт кого-то. «Быстрее! – кричит. – Надо быстрее!» А что «быстрее» – не говорит. Я ей укол сделала, она уснула, не сразу, правда, но уснула, а проснулась – и снова… Я опять укол сделала. Теперь следующий укол можно будет через пять часов только вколоть. Ой, боюсь я, Толик… Что теперь с Инкой будет?
– Ничего, Оля, рано пока паниковать. Небольшие рецидивы, они у всех пациентов случаются, всё может нормализоваться. А пока надо просто наблюдать за состоянием Инны, – Толик так уверенно сказал это, что Ольга, готовая снова разволноваться, успокоилась.
Глава 2
Мы летели в самолёте, я и Ляйсан. Летели в Москву. Ляйсан ещё не пришла в себя после моего рассказа о той ночи, когда случилось «это». Пока ещё я не понимал, что произошло, и очень надеялся, что в Москве мне удастся выкроить хотя бы денёк, чтобы разобраться с изменившимся миром. Мне всё ещё не хватало данных, не хватало информации, чтобы понять, что со всем этим делать. Для этого мне нужно было увидеть как можно больше изменений, поговорить со знающими или особо чувствительными людьми, послушать, что они скажут о своих догадках. И о том, какие перемены они заметили после двадцать седьмого марта.
Состояние у меня было подавленное, к тому же я страдал от сильнейшей головной боли, от ломоты в костях. Самолёт непрерывно трясло, и это был первый в моей жизни рейс, когда я всерьёз забеспокоился: долетим ли?
Да, жизнь менялась не в лучшую сторону. Большинство людей пока не почувствовали разницы. Но если я не успею исправить ситуацию и люди начнут видеть изменения к худшему, то своим жалобами и пересказами плохих событий они ещё больше качнут маятник, и тогда может произойти
В голове постепенно складывался пазл, и я понимал, что мне важно каким-то образом найти того, кто сдвинул мир с точки опоры, кто нарушил баланс. Вот моя задача. В том, что справлюсь с ней – я не сомневался, иначе меня и не дёрнули бы, а разбудили того, кто может исправить ситуацию. Таково непреложное правило. Оно никогда не нарушается. Значит, этот человек или группа людей – в зоне именно моего действия. Знать бы только: в Москве или Алматы?.. А, всё узнаю со временем.
Головная боль утихла, и я окончательно пришёл в себя. Устроился в кресле поудобнее и уснул…
Москва встретила нас мокрым снегом, дождём и холодным ветром. Зимнее настроение царило и в номерах гостиницы, где мы остановились. Тусклое небо хмуро пялилось в окно, и я, не выдержав, закрыл плотные шторы и включил верхний свет. Мои московские клиенты уже были записаны на приёмы, на все десять дней, что я собирался пробыть в Москве.
За это время мне и предстояло понять, кто явился причиной сдвига и где мне найти его. Если в Москве, тогда придётся сдавать обратный билет, пока не закончу эту историю, не поставлю в ней точку.
Я принял душ, позвонил Ляйсан и предложил поужинать в номере, она согласилась и через пятнадцать минут уже диктовала по телефону заказ, а я в ожидании ужина завалился на кровать, закрыл глаза и снова вспомнил ту ночь. Ночь на двадцать восьмое марта…
* * *
Андрей только закинул в кабинет свой портфель и направился в уборную, как зазвонил телефон. Звонил Илья, давнишний приятель и партнёр:
– Андрей? Здорово, друг! Отниму минутку – звоню напомнить, что Марина записана сегодня на приём, к экстрасенсу из Казахстана, помнишь? В общем, он приехал, всё в порядке, вечером я за ней заеду и отвезу. Просьба одна: можешь к девяти подъехать, забрать Марину? Ну, чтобы не ждать ей меня долго, а то я на приём после неё захожу.
– Да не проблема, заеду, конечно. Слушай… – Андрей помолчал немного. – Слушай, Илья, а если я дождусь тебя внизу, в баре где-нибудь, ты сможешь этого экстрасенса вытащить на чашку кофе? Хочу познакомиться с ним, но не на приём записываться, а просто посмотреть.
– А почему не на приём, Андрюша?
– Нет, хочу посмотреть на него в обычной обстановке, не сомневаюсь в его даре, в способностях, но у меня немного другой интерес, другой запрос.
– Андрей, я попробую, но не обещаю. Человек много работает, работа специфическая, сам понимаешь: поток людей, выматывается. Может отказаться.
– Ну что ж, откажется так откажется, бог с ним… Значит, пусть Маринкой занимается, а я обойдусь.
– Ладно, – Илья засмеялся. – Уверен, что всё будет так, как надо…
– Даже если всё будет наоборот, – завершил Андрей.
…Марина, сестра Андрея, о которой говорил Илья, была тяжело больна, и так как традиционная медицина, в лице крупнейших светил Израиля и Германии, сочувственно развела руками и констатировала своё бессилие, Андрей предложил Марине опробовать всё, что только есть в этом мире. Сестра тоже сдаваться не хотела и была готова испытать на себе все методы и направления, до которых они только доберутся. Болезнь разрушала её тело, но не дух, и Андрей всё больше гордился ею.