Центр роста
Шрифт:
Он подхватил чемодан и направился к зданию морского вокзала. Его провожало торжествующее пение басом: «Никогда вы не найдете в наших северных лесах длиннохвостых ягуаров, броненосных черепах!…».
Он с удовольствием показал паспорт почтительному О’Шипки, наряженному в форму таможенного офицера. Мистер О’Шипки, подъехав к нему в инвалидном кресле, которое толкал лукавый мистер О’Шипки, завел героическую былину. О’Шипки бросил монету десантному мистеру О’Шипки. Слепой мистер О’Шипки положил ее за щеку, что совершенно не сказалось на его качествах барда-исполнителя. Перекрывая репродуктор, он взвыл с утроенной благодарной силой.
Рассвет разливался; О’Шипки множились, разбредаясь по рабочим местам.
–
– с улыбкой осведомился мистер О’Шипки, уже заранее зная ответ.
– Вы, сударь, об идолах говорите?
– удивился О’Шипки-таможенник.
– Из какой, позвольте полюбопытствовать, глухомани вы прибыли?
Он снова заглянул в паспорт:
– Ну да, Центр Роста… Разве в Центре не учат единобожию?
– О да, еще как, - согласился мистер О’Шипки.
– Посмотрите в мои глаза.
– Что, простите?
– Посмотрите в мои глаза, - настойчиво повторил О’Шипки.
О’Шипки повиновался и вдруг побелел:
– Господь-вседержитель! Но это же… но как…
– Утешься, сын мой, - О’Шипки потрепал его плечу.
– Я есмь ветвь, а вы - отростки. Вы - это я, одним словом. Чего же ты устрашился?
О’Шипки протянул ему паспорт:
– Проходите, - пролепетал он дрожащим голосом.
– Мир тебе, - пообещал ему О’Шипки, забрал книжицу и, будто на крыльях, выпорхнул в город.
Бульвары и здания, лишившись бесчисленных ликов и распрощавшись с ведомственными божками, приобрели взамен похвальную, на удивление нарядную, скромность. Дышалось легко и свободно, все пахло небом и землей с легчайшим прибавлением эфира, да редкий ветер доносил со стороны моря пленительный запах соленого йода, снимая пенку с маринада - именно с маринада, подумал веселый О’Шипки, которому пришло в голову позабавиться словами, да, маринада, я совершаю променад, но до того совершил головокружительный маринад.
По улицам брели первые утренние О’Шипки; некоторые мчались, опаздывая на государственную службу, другие сосали пиво и крашеные ликеры, но больше брели.
«Хожу меж вами неузнанный, - О’Шипки не уставал развлекаться - Вы просто о’шипки, но я сохраню вас».
Толпа густела, его засасывал водоворот. Метались тени; суровые мамки с ошибочными лицами прикрикивали на румяных гимназисток, пока те вдыхали аромат… Внезапно он приостановил движение.
«Куда же я, собственно говоря, иду?» - спросил он себя.
Недоуменно осмотревшись, он заключил, что по привычке направляется к Агентству Неприятностей.
– Плевать на Агентство!
– громко сказал О’Шипки.
– Какого черта я там забыл?
«Агентство - дело прошлое, - подумал он уже про себя, сворачивая в чистенький переулок.
– Мне в самую пору наведаться в Бюро Совершенства».
Теперь, когда он предпринял такой неожиданный и в то же время естественный шаг, его настроение достигло предельных высот. Не уставая восхищаться волшебными преобразованиями, принесшими в город гармонию и порядок, мистер О’Шипки не заметил, как перешел на проезжую часть и шествовал, будто имеющий право; автомобили почтительно объезжали его; путь был чист. «Нет ли крыльев?» - подумал О’Шипки, заводя руку за спину: нет, крыльев не было, но крылья и не нужны. Он устыдился сокровенного желания: зачем богу крылья, когда он и так парит - в том, что правильный и последовательный Рост привел не к полубожию, а к полноправному обожествлению, О’Шипки уже ни секунды не сомневался. Он знал о многих соискателях, первоначальным намерением и пределом мечтаний которых бывала положена кандидатская диссертация; упорство и талант, однако, превращали ее в докторскую непосредственно в процессе защиты. Аналогия напрашивалась, он оказался лучшим учеником, чем можно было надеяться. Вероятно, в нем был тот самый человеческий потенциал, на развитие которого делал главную ставку
Бюро Совершенства мало чем отличалось от Агентства Неприятностей: те же лестницы-колонны, та же мещанская лепка; сукно и кафель, колхозные росписи и паркет - одно и то же. Здание показалось О’Шипки маленьким и ничтожным, всякая постройка, поставленная в воображаемое соседство с Центром Роста, виделась ему жалкой лачугой.
Дюжие О’Шипки, одетые в форму секьюрити, вытянулись в струну. О’Шипки ласково потрепал одного по душистой щеке и легко взбежал на четвертый этаж. Патрон, сияющий и восхищенный мистер О’Шипки, пошел ему навстречу, распростерши руки.
– Добро пожаловать, добро пожаловать, - приговаривал он.
– Присядьте, мой милый, отдохните с дороги. Разуйтесь, я омою вам ноги.
О’Шипки, чуть сконфуженный, сел в кресло. О’Шипки отставил ногу, поддел ею таз, который до времени скрывался за тумбой стола и был наполнен благоуханными водами.
– Не стоит, право, - мистер О’Шипки разнеженно запротестовал.
– Задвиньте обратно.
– Вы уверены? Ну тогда дайте мне просто полюбоваться вами, - новый патрон отошел на некоторое расстояние и там всплеснул руками, качая головой. Он цокал языком, и звук напоминал ребяческую поступь мелкокопытного пони.
– Истинный Нарцисс! Не спорьте, расслабьтесь… События подтвердили мою правоту, все сходится. Истинный Нарцисс способен узнавать себя в окружающих. Истинное Божество умеет отразиться в человечестве и всюду видеть себя одного - пусть до поры униженного, замордованного, незаслуженно пренебрегаемого. И так же простой человек, отвечая на зов, постепенно приобретает свое отражение… Мы гордимся вашим подвигом. Вы пострадали за Агентство Неприятностей, тайно направляемое Совершенством…
На лице мистера О’Шипки появилось легкое недоумение:
– Пострадал? Разве? Я, пожалуй, соглашусь на тазик, - передумал он и подмигнул патрону.
– Ноги просто гудят!
– Ну так а я о чем же говорю?
– расцвел О’Шипки, припадая к его стопам и освобождая их от обуви, которая до сих пор пахла дымом.
– Конечно, надо попользоваться, когда предлагают.
Намылив губку, он продолжил:
– Мне крайне лестно это удивление. Я не сомневаюсь в вашем всеведении, я ценю вашу сдержанность и нежелание подчеркивать разницу между нами…
Мистер О’Шипки важно нагнул голову, следя, как патрон управляется с его мозолями. Тот, голосом медовым, но монотонным, разглагольствовал, обращаясь к ногтю большого пальца:
– Неприятное Совершенство предполагает Совершенную Неприятность, которая сперва постигнет Неприятное Совершенство, а потом и всех остальных, в том числе и себя. Мы обратились в Агентство Неприятностей и заказали им такую Совершенную Неприятность. Нам надоело мелочиться, и вашему шефу тоже надоело. Мы сделали ставку на развитие самого перспективного сотрудника. Ваше руководство все просчитало, вы цифруетесь одними шестерками, но это ничего, мы не суеверны. Вы, конечно, помните, что за фигура была вашим неудавшимся клиентом? Мистер Шаттен состоял на очень хорошем счету. Впрочем, зачем я все это вам рассказываю, вам и без меня все известно…
– Гм… да, - мистер О’Шипки осторожно кашлянул, не желая обнаруживать лжи в предположении подобострастного двойника.
– Вас, между прочим, не удивляет существование в одном и том же мире сразу двух воплощений?
– Действительно, немного странно, - рассмеялся мистер О’Шипки.
– Как это меня угораздило? Представьте себе, забыл.
– Забыли? Это случается, - успокоил его патрон.
– Я и сам забыл, что вы лично участвовали в этом процессе. Я говорю про широкомасштабное созидание. Было дело?