Центурион инопланетного квартала
Шрифт:
– Какой?
– Видите ли, Маршевич, наша планета имеет некую специфику…
– И она касается личинок бриллиантовых муравьев? – спросил я.
Медок слегка улыбнулся.
– О да. Вижу, вы не лишены некоторой сообразительности.
Я подумал, что подобные игры мне знакомы. Этому типу не удастся вывести меня из себя, как бы он не старался. Я для этого прошел слишком хорошую школу. Правда, если мне подвернется подходящий случай, я с большим удовольствием щелкну его по носу.
– Ну так что же это за совет?
– Очень
– Другими словами, если вдруг обнаружится, что поимка убийцы повредит вашим доходам, я должен прекратить расследование и позволить ему остаться безнаказанным?
Улыбка Медока могла бы превратить в ледяные статуи стадо диплодоков.
– Я совсем не это имел в виду, – заявил он. – Мне просто хотелось, чтобы вы, в случае если дело примет именно такой оборот, прежде чем действовать, поставили меня в известность. И только…
– Можете не сомневаться. Я так и сделаю.
– Мне хорошо известно, чем вы занимались в течении последних нескольких лет, – заявил Медок. – Я ничуть не сомневаюсь, что вы со своей стороны более чем заинтересованы в плодотворном сотрудничестве.
Нет, каков наглец? А вот это уже неприкрытый шантаж. И самое противное, что ответить мне на него нечем. Хотя… Кто знает, как там обернется будущее?
– Хорошо, – сказал я. – Можете на это рассчитывать.
– Рад, очень рад, – сухо сказал Медок и протянул мне пакет с деньгами.
Все-таки я не сумел отказать себе в одном маленьком удовольствии Вскрыв пакет, я вытащил пачку денег и, прежде чем отправить ее в карман, демонстративно пересчитал.
– Привычка, – объяснил я свои действия Медоку. – Знаете ли, детство и юность у меня были тяжелыми. А некоторые привычки, приобретенные в молодости, привязываются на всю жизнь.
Фасеточные глазам Медока на мгновение изменили свой цвет, словно бы внутри них мигнули красные лампочки. Впрочем, это могло мне и показаться.
– Понимаю, – ровным, спокойным голосом сказал Медок. – Тем более это ваше полное право. Пересчитывать принадлежащие вам деньги. Кстати, насчет денег… Не желаете ли положить на счет в нашем банке содержимое вашей карточки? Карточка у вас на предъявителя. Если вы ее случайно потеряете, то ваши деньги перейдут к тому, кто ее найдет. А сумма у вас на карточке немалая, даже по меркам моего банка.
– Может быть, немного погодя, – промолвил я. – Видите ли, носить с собой все свои деньги, тоже относится к моим дурным юношеским привычкам.
– Один из основных законов,
– Прекрасно помню, – заверил я Медока. – А теперь мне пора продолжить исполнение своих обязанностей.
– Ну, так и продолжайте.
– Сначала мне хотелось бы задать вам еще вопрос. Насколько я знаю, каждый раз, совершая обход, старина Эд заглядывал в ваш банк. В день, предшествовавший его смерти, он наверняка наведался к вам.
– Это входило в его обязанности.
– Ничуть не сомневаюсь. Однако меня интересует, не вел ли он себя в тот день как-то необычно. Может, сказал что-то странное, может, с кем-то разговаривал?
Клерк было шагнул ко мне, но, повинуясь жесту Медока, застыл и снова отступил назад.
– Я предвидел этот вопрос, – сказал владелец банка. – В тот момент, когда старина Элд посетил наш банк в последний раз, я был занят неотложными делами. Однако клерки утверждают, что вел себя старина Эд также, как обычно, поинтересовался, нет ли у нас каких затруднений и, услышав в ответ, что все в порядке, тотчас ушел. Кроме него, в тот момент в банке других посетителей не было. Вы удовлетворены?
– Да.
– В таком случае больше ничем помочь вам я не могу, кроме как пожелать удачи.
– И она мне действительно нужна.
Выскочить из банка бегом мне помешало только чувство самоуважения. И все равно все то время, пока я открывал дверь, выходил, закрывал дверь и спускался по нескольким мраморным ступеням, у меня было такое ощущение, что целая толпа искнов смотрит мне вслед, прикидывая, разорвать меня на части сейчас или немного подождать.
Нет, после такого разговора необходимо промочить горло.
Углядев поблизости бар, я на всех парах устремился к нему.
В памяти моей все еще стоял образ чудовища, с которым я только что разговаривал.
Чудовища? А как еще назвать мыслящего, способного ради лишнего процента прибыли вырвать у собственной матери сердце и всенародно его слопать? Причем улыбаясь при этом самым непринужденным образом.
С другой стороны, владеть банком на Бриллиантовой может только кто-то вроде этого Медока. Любого другого сожрут с потрохами, едва он посмеет проявить хоть тень сочувствия.
И все-таки этот Медок сам выбрал свою судьбу. Так ли уж виноваты обстоятельства в том, что он превратился в чудовище? Смог бы он стать банкиром, не желая этого всей душой, не мечтая об этом каждую минуту, не стремясь к выбранной цели, несмотря на все препятствия? Так ли уж виновата судьба в случившемся с ним?
Вообще, хватит об этом. Может быть, стоит обдумать результаты визита в банк несколько в другом ракурсе? В плане расследования смерти старины Эда.
Но только сначала необходимо выпить.