Центурион инопланетного квартала
Шрифт:
Поэтому повторять его последний обход нет никакого смысла. Проще обойти весь инопланетный район, заходя по порядку во все дома и спрашивать, не тут ли прячется убийца, и нет ли тут этой распроклятой царицы.
Хм, обойти…
Стоп, а может и в самом деле? Только не нужно мне обходить все эти дома. А надо попробовать прикинуть, где именно может прятаться убийца. Вдруг он прячется не в инопланетном районе?
В самом деле, возможно, он посчитал что укрыться в инопланетном районе слишком рискованно? Много лишних глаз. Очень много. Наверняка
И где тогда мог спрятаться убийца?
Ну да, здесь же, в городе, но не в инопланетном районе. Может, стоит поискать его за пределами района? И это вполне логично, поскольку мыслящие очень редко выбираются в остальную часть города. Зачем бы им это сдалось, если они вовсе не интересуются аборигенами?
Ну, аборигены и аборигены. Обычные дикари. Что в них такого интересного? И зачем бы какому-нибудь мыслящему ими интересоваться? Вот личинками, которые эти аборигены приносят из муравейников бриллиантовых муравьев – другое дело.
Кстати, был один мыслящий, который аборигенами интересовался. Ну да, именно, Джан Ухул. Может быть, именно поэтому он и погиб? Может, Ухул, общаясь с аборигенами, случайно обнаружил гнездышко убийцы? То самое, которое он себе устроил подальше от территории патрулируемой стариной Эдом.
Ба! Ба! Ба! Да я наверняка на верном пути.
Чем сейчас занимается тот же Медок, при помощи своих клерков и одной очень воинственной кошаны? Ну да, очень тихо, без всякого шума, шерстит инопланетный район. И пусть он этим занимается, поскольку знает большинство его обитателей. И вообще знает, что в этом районе почем, откуда что вытекает и куда втекает, как с кем поговорить и о чем. Пусть занимается.
А я тем временем проверю-ка остальную часть города. И кто знает, может, мне на этот раз повезет?
– Ага, – сказал Мараск. – Кажется, надумал.
– Точно, – подтвердил я. – Надумал. И принимаюсь прямо сейчас действовать.
– Удачи, – пожелал мне Мараск.
Выходя из резиденции я подумал что удача – этот как раз то, в чем я сейчас нуждаюсь более всего.
15.
Что-то происходило.
Я мог бы в этом поклясться, поскольку видел немало инопланетных районов. Тихие и не очень, большие и маленькие, захудалые и великолепные, все они походили друг на друга в одном. У них был свой привычный ритм жизни, где тихий и почти незаметный, где спокойно – деловой, а где быстрый, лихорадочный, но он все же этот ритм был.
Сейчас же в ритме жизни района случился какой-то сбой. Незаметный, почти неощутимый, но он все же был. Нет, нет, это еще совсем не походило на смятение или панику. Это было словно предощущение, предчувствие надвигающихся событий.
И это было скверно, очень скверно.
Через некоторое время этот сбой, нарушение ритма, станет более заметным. И тогда большинство жителей района обеспокоятся, станут готовиться к каким-то непонятным, надвигающимся событиям
Скверно.
Но пока еще ничего не происходило. В том-то и суть, что – пока.
Я остановился возле фактории, в которую аборигены сдавали личинки, и выкурил сигарету, наблюдая за тем, что возле нее происходило.
На первый взгляд: тоже ничего особенного. Просто возле фактории стояло несколько аборигенов с коробочками, в которых должны были находится личинки. Вот только коробочки эти были больше, чем обычно. И балахоны тех, кто держал их в руках, украшали одноцветными ленточки. Охряные, лютиковые, горохового цвета, палевые, изумрудные, васильковые, бурые, порфирные.
Ага, стало быть старейшины. Торопятся затарится благами цивилизации, пока не начался хасс.
Это мое умозаключение подтверждало наличие втрое, вчетверо большего количества простых аборигенов, маявшихся на некотором удалении от фактории.
И наверняка они стояли там лишь для того, чтобы помочь старейшинам утащить из города все, что они закупят в магазинах на деньги, полученные за личинки.
– Что-то они сегодня очень активно приносят личинки, – сказал, остановившись рядом со мной, пожилой, судя по блеклой радужке глаз, мармаланец, здорово смахивающий на сухопутного осьминога.
– Действительно, – согласился с ним я. – К чему бы это?
– А вы, стало быть, не знаете?
– Нет.
Мармаланец выписал своим хватательным щупальцем в воздухе какую-то сложную фигуру и промолвил:
– Жаль. А я надеялся… Вы ведь новый центурион?
– Да.
– И вы ничего не знаете? Может быть, что-то намечается?
– Ничего не намечается, – спокойно сказал я. – Совсем ничего.
– Так я и думал, – с сомнением промолвил мармаланец.
К тому времени, когда я докурил сигарету, он отважился спросить:
– А как у вас с сердцем?
– В лучшем виде, – заверил его я. – С моим сердцем ничего произойти не может.
Мармаланец снова выписал хватательным щупальцем странную фигуру. Видимо, это должно было означать крайнюю степень смущения.
– Да я не имел в виду ничего плохо. Просто спросил…
– А я просто ответил, – буркнул я, отправляясь дальше.
Итак, хасс действительно грядет.
Только, меня это сейчас не сильно интересовало. Прежде всего надо было спасти собственную жизнь. Если я не доживу до того момента, когда аборигены начнут претворять свою угрозу в жизнь…
Ладно, не будем о грустном.
Я миновал одну улицу, потом другую. Следующая уже не принадлежала инопланетному кварталу. О чем неопровержимо свидетельствовали дома, из которых она состояла.
Стало быть, именно отсюда мне надо было начинать свой поиск. Знать бы еще, как его вести.
Поправив ремень и висевшую на нем кобуру, я медленно огляделся.
Две длинных шеренги похожих друг на друга как близнецы домов. Никаких вывесок, по которым можно было бы понять, что находится в том или ином доме.