Цепь рода
Шрифт:
– Отец мой, Богдан. Уважаю тебя, Богом нам данного, как и могучего правителя – князя Лучезара. Признаю ваши заслуги и мудрость, что границ не знают. Ты вправе решать мою судьбу, но предложения этого ныне не приму. Не покину эти земли ни сейчас, ни после, так как весь мир и покой здесь держится на мне. И народ Перунов, что был когда-то на тебя зол, нынче расположен к нам. Лишь я знаю, как говорить с ним…
– О, дменная 28 ослица! – захохотал Богдан, сбив сына так, что у Игоря власы на затылке шевельнулись. Плечи напряглись до боли. Ужасающий смех сменился такой яростною злобой
28
Дменная – горделивая.
Почему Пересвет молчал? Загадка эта не оставляла Игоря, пока брата дружинники Богдана уводили прочь. Скажи. Ну скажи ты ему, что не просто всё на тебе держится, а причин ещё с дюжину. Никогда не перечил Пересвет отцу так. Изворачивался – да! Но напрямую – нет. Ярослав в суматохе исчез куда-то. А ярость Богдана направилась теперь на третьего сына, что встал как вкопанный под его взбешённым взглядом.
– Ты. – Богдан приблизился к Игорю, не оставляя ничего тому, кроме как покорно склонить голову и ожидать воли отцовой. – Сучёныш, чья кровь не дозволяет мне избавиться от тебя, дабы не видеть боле…
– Дозволь дать тебе желаемое, – быстро вставил Игорь. Лицо его дрогнуло, как понял в ужасе, что перебил отца. Наступившее молчание давило. Богданович тяжело дышал. Но поднять голову или уж тем более говорить он просто не мог себя заставить. А вдруг это не то, что хочет отец? Вдруг он собирается выслушать сына? Игорь не выдержал:
– Дозволь сказать.
Удар был неожиданным и настолько сильным, что Игорь рухнул на пол. В ушах зазвенело.
– Встать, – услышал он, с трудом разбирая суть веленья. Но исполнил приказ тут же. Уноша поднялся, тяжело дыша. Жмуря очи, зубы сжав, Игорь больше не дурил. Левая часть лица и головы от боли будто отнялась. Богданович не рисковал руку потянуть к тому месту. А отец всё не спешил.
– Ты решил позволить мне от тебя избавиться? – очень тихо произнёс. – Вот же ж интересно.
– Я хочу взять дозволение твоё жениться. После же – уехать. А дабы тебе не досаждать боле и роду твоему, отречься от него и жить своею жизнью.
Богдан не ударил. Медленно пустив персты в русый чуб сынка, он одним движением нагнул его и задрал лик, заставив смотреть на себя, искривляя спину.
– Так слушай же меня, тварь, что решила стать безродной. Ты даже рядом не стоишь с Пересветом и ценности никакой в себе не несёшь, чтоб хоть где-то я мог положиться на тебя. Даже сёстры твои, и те больше пользы мне приносят. – Богдан оглядел сморщенного Игоря небрежным взглядом. – Но ты мой сын, кому предначертано продолжить Чуров род. Тот, в чьих жилах течёт кровь моя и кому передастся слава Богданова. Насколько бы ты ни был бесполезен ныне, тебе боле предначертано, чем любому даже самому полезному с иного племени и края. От долга смерть тебя избавит. Так неси же гордо имя, что дано мною тебе. Стань мужем наконец, коим не являешься, и дай возможность
Богдан в грубом спокойствии оттолкнул от себя Игоря. Когда тот оступился и чуть не упал, отец презрительно задержал на нём взгляд и кликнул стражу.
– Уведите с глаз моих. В тёмной пусть скучает.
Богдан отвернулся, а Игорь же убрался в сопровождении вояк.
Глава 14
Выбирай, Яростный человек
На улице было утро, когда Ярослав вышел из княжеских хором и с дружинниками, мрачнее тучи, направился на площадь.
– Матушка! Матушка милая! – услышал он знакомый голос и заметил Челубея, быстро идущего вслед княгине Неждане, что окружалась стражей.
– Чего это он? – спросил один из воинов Ярослава.
– Матушка, прошу вас, смилуйтесь. Упросите батюшку отпустить сынов его. Ну ладно моего-то? Он мог что брякнуть не подумав. Но Пересвета Богдановича-то за что?
Княгиня высокая, статная, семнадцати годов, как обычно, молча внимала. Старше выглядела Неждана. Взор из-под опущенных век очень редко заглядывал в лица людям. Одному Богу известно, сколь языков её прокляло, однако по прямому стану, суровому не по годам лицу и не скажешь, что подавлена чем-то иль сломлена.
– Матушка? Ну, что вы молчите?
– Уймись, Челубей, – громко бросил Ярослав, направившись в их сторону. – Не тебе оспаривать волю моего отца.
– Бог упаси! Как я могу? Дык за что ж их, хоть бы знать?
– Ступай, говорю. Парней погоняй. Игоря, по воле Бога, может, и отпустят скоро. А Пересвет и вовсе не твоя забота.
Челубей угрюмо махнул рукой и, понурив голову, удалился. Ярослав княгине собирался сказать что-то, да та уж далеко была.
– Ярослав!
Услышал князь. Дружинники склонили главы.
– Здрав будь, Огнедар.
– Здрав будь. – Они пожали друг другу руки. Оба глянули на воинов, что сопровождали их. Те проследовали за Челубеем, оставив говорить господ наедине.
– Я слышал, ты искал со мною встречи, – молвил Огнедар. – Прости. Семью не видел, почитай, как половину года. Сам понимаешь. Адельку обидеть – дорого обойдётся…
– Любит тебя сестра. А грозилась оскопить, помнится.
– В батьку нравом вышла. – Огнедар вздохнул с улыбкой. – Не второй ли день первенец Богданова под замком сидит?
– Да. Уж день второй.
– В чём дело, Ярослав? Пересвет приказ отца слышал. Что за дерзость?
– Сам всё знаешь, Огнедар… – подошёл к ним третий муж, коего Ярослав встретил уж мрачней. – Да и Вечезар молчать не будет за такой обман. Большую часть народа старик подымет. Даже те, кто был за мир, не рискнут быть трусами в глазах родов своих. А коль прольётся много крови, кто войско Богданово кормить будет?
– Не ты ли должен был, Рун, повлиять на расклад поблагостней? – Огнедар уколол говорившего глазами. – Девка та – Беляна – могла остаться с Пересветом и без брака, коль так он к ней привязан. Дочь Лучезара нам важнее.
– Нестабилен тот расклад. Союз не так нам важен, как спокойствие Сварога. Княжна иначе только в тягость.
– Нельзя пускать чернь до власти! Последний раз в крови купались. Сколь раз мне объяснять тебе да Пересвету. Как говорить к тому же велишь это Богдану?
– Здесь нам нужен мир.
– Весь народ не встанет.
– Ты ребёнком был средь них, как свой род покинул. И, видать, забыл, сколь много здесь решают узы.
– Хватит этих лясов. – В спор вмешался Ярослав. – Я скажу отцу всю правду.