Цепь рода
Шрифт:
– Не уходи. Я не русалка, не воровка, не беглянка. Я не соврала ни разу. Не гневись, прошу.
– У тебя не так-то много, как у твоего отца, – вспомнил Игорь, задержавшись. – Чья ты дочерь?
Он замолчал в суровом ожидании. Но девка лишь вздохнула и смиренно голову склонила без ответа.
Глава 9
Наставничий простак
– Предания наших стариков гласят: русалки – не злые создания, а любви покорные. Не могут они без неё. Страдают. Заманивали мужей с земли на дно в надежде обратить к себе и чувства разбудить. Утопленницы – только те, у кого горело сердце, – могли стать жёнами
24
Дщери – дочери.
Игорь слушал наставника. Как Челубей окончил сказ, обратился к князю:
– Чёй случилось? Отчего расстались скоро так? Мы с Драгумиром даже есть сготовить не успели, ты уже нас кликнул.
– Не клещами ж мне всё из неё тащить. Утомила со своими тайнами, а навязалась крепко. Скажи, Челубей, а как ты женился? Когда решил?
– А что же ж тут решаться? Встретились на празднике с Агнией и полюбились.
– Женился-то когда?
– Так дыть… и женился там же.
Игорь покосился на него, тот хохотнул:
– Что зришь? Это вы мудростями всякими ученые, мы простой люд – весь один.
– Что? Все прям?
– О… как свезёт? Так слушай, коль спросил. С Агнией я как повстречался, мы тут и бежать решили. Она-то старшенькая у папеньки да с мамкой. Главная работница – мастерица в доме. Маменьке опора. Сватались к ней, да родные не дают забрать. Засиделась девонька. Да и я-то понял, сам хоть младшим был в роду. Терять особо нечего. Спустя седмицу – мы в бега. А отец её за нами с всей роднёй. Все с палками да вилами – меня бить. Ох, как удирали! Долго в дом-то мой родной вернуться опасались. Да браток сыскал, велел взад топать. Отец, мол, зазывает. Мой род в село тогда перебрался близ Перуна. Все мы сюда съезжались, ещё во времена княжества Алатырова.
– И что потом? Благополучно с Агнией-то было?
– По-разному. Как и у всех. И так и этак… Батька мой меня розгами постегал, конечно, что ему откупаться пришлось от семьи-то Агнии за шалости мои, но женку принял радостно. Умницу, рукодельницу-то! Тяжёлая уж была. Всю жизнь после помнили о наших бегах по лесам. Ещё всё слава Богу у нас вышло, князюшка. Семьи род на род идут за молодых нередко. У нас откупом закончилось. Строились, работали потом. Всё по чести. Агния норов держать пыталась, да я крепился, сколи мог. И друг друга поучали, и шумели, деток нарожали. Да, как умерла жёнушка, с горя жалел, что на костре том сам не мог с ней погореть. Прийти в себя не в силах был, да внучата выручили. Куда там горевать-то долго? Всё вверх дном пойдет…
– Ты ж не большак, говоришь?
– Четвёртый в старшинстве. Не доживу, иль уступлю. Кто
– Ясно, – вздохнул князь. Взгляд Игоря упёрся в странные расплывчатые образа, приближающиеся к лесу.
– Братки холодные на охоту прутся, – хмыкнул Челубей, проследив за взглядом Богдановича. Тот не ответил.
Глава 10
Нареченье Марьи
– Ха! – Ярослав хлопнул себя по колену. – Гляди-ка, Пересвет! «Башка-дура» обогнать нас вздумал.
Игорь смущённо скривился. Ярослав вновь глянул на Пересвета, что как-то недоверчиво, молча улыбался. Открыв братьям всё без утайки, Игорь и не ждал простого разговора.
– Русалка – «не русалка», без имени, с отцом… – Пересвет, казалось, пробовал каждое слово на вкус. – Молодцев, конечно, мудрёно нагрела. Я только не пойму, с чего так прикипела, как ты говоришь? Не из утопленниц несчастных вышла, очевидно, с батюшкой подводным-то, что имеет волю её, как человека принимать да не топить? А просьбу её, к слову, и наивностью не назовёшь…
– К чему ты?
– Цель какую-то имеет она, Игорь, и к ней сквозь тебя движется. Сам ты ей и не сдался.
– Брось, Пересвет, – встрял Ярослав. – Встретились случайно, Игорь сам к ней воротился. Зачем сгущаешь? Замуж просится? Так неужто права не имеет?
– Не верю я в её любовь безмерную. – Пересвет промолвил. – Но коль решил жениться, в том мешать не буду. Не думай только, что отец наш спокойно примет то, что ты мне рассказал о своей безымянной красавице. До его прибытия тебе и бровью вести нельзя в ту сторону…
Разговор с родными настрой Игоря сильнее омрачил.
«Сдохни, шаврик 25 !» – вспомнил княжич свои слова батьке и испуганный вздох матери. Больше года уж прошло, как Игорь с ним не говорил. Не забыл Богдан проступок такой сыну, а тот и не винился. Братья, сёстры старшие вразумляли, что придёт миг – пожалеет об упрямстве своём Игорь. Да не простил тот ссылку матери своей отцу.
– Может, мне не нужно в том его согласия? Какое ему дело?
– Совсем отупел на радостях? – с грохотом сбил Ярослав. – В себя приди.
25
Шаврик – кусок дерьма.
– Может, и не нужно. – Пересвет ответил. – Собирай пожитки и лети тогда, сокол, куда глаза глядят. А что? Народ оценит. В памяти останешься. Героем, может, станешь. Только резво сваливай. Пока отец не воротился, фора тебе есть. А то ж живого места ни с тебя, ни с девчонки не оставит за такую дерзость.
Игорь не ответил.
***
По лесной опушке, где всё ещё лучи вечернего солнца пробивались сквозь ветви деревьев, Игорь плёлся к берегу, а за князем вновь шагал преданный Челубей. Птицы щебетали песни, где-то постукивал дятел, кузнечики стрекотали, а листья шелестели. Отчего-то спать хотелось. Грудь князя сковывала тяжесть.
Глянув на берег, Игорь с Челубеем девки не увидели. Подошли к поваленному дереву, но кроме укрытых листьями мешков, что нанесли вчера те парни, да плаща из шерсти больше ничего там не нашли.
Челубей в лес отошёл. Игорь подступил к воде.
Темнело. В светлом небосводе завис месяц. Игорь задремал.
Князя разбудило мягкое касание его лица прохладною ладонью. Он открыл глаза и в темноте не сразу разглядел её. Взял рукой девичьи пальцы и, задержав на щеке, отвёл в сторону слегка.