Цепи грешника
Шрифт:
Потом приснилась мама. Она плакала, когда провожала меня на перроне. И Саша Гревцев провожал.
Я уезжал в Питер, прощался с домом, скорее всего навсегда.
Мама писала мне каждый день, присылая в "Ватсапе" ролики, где под веселую музыку показывали котов и котят в забавных ситуациях. Тогда это меня раздражало. Я, полный цинизма, вечно занятый, не видел в котах и глупой музыке ничего смешного.
Дурак. Это меня и сгубило. Лишило всякой человеческой радости. Я был так озабочен работой, что совсем не видел ни жизни, ни людей, которым делал больно.
Сейчас я
А потом мы бы взяли отпуск, и приехали к маме на пару недель, как простые люди. Мама бы налепила вкусных пельменей, мы бы наелись, и поехали на речку, купаться и загорать.
Я скучал по дому. Теперь скучал. Даже когда у меня появились миллионы, я совсем не ездил на родину, и не отвечал маме днями, раз в месяц отправляя ей по сто тысяч рублей. Каким жалким я себя чувствовал, поняв, что маме к черту не сдались эти деньги. И Маше не сдались. Если бы удалось понять это раньше — все было бы по другому.
Проснулся со слезинкой на щеке и чувством опустошения внутри.
Терпеть не мог сны, которые показывали, каким я был дураком.
Я поднялся по трапу и оказался на "верхней палубе", сощурившись от непривычного уровня освещения. Мы оказались в наполовину затопленной подземной бухте, в зев которой валастар с трудом просунул голову. Люди насытились, отдохнули, и выглядели счастливыми. Впереди была новая жизнь, с новыми правилами, и новыми условиями. Приемлемыми для людей.
— Не зевай! — меня задорно хлопнули по плечу. — Новый дом! — я обернулся, увидев затор, образовавшийся из-за меня. Пришлось отойти в сторону. — Спасибо, — произнес беженец, и зашагал к большой пристани.
Освещая дорогу карманными сапфирами, беженцы спешили по отвесной тропе вдоль надежной ограды, и скрывались в небольшом туннеле.
Машу я тянул на носилках, с помощью Уильяма, и за всю дорогу мы не проронили ни слова. Он понимал, что мне не до разговоров.
— Веселее, — с улыбкой произнес Ерион, попытавшись приободрить меня. — Вы дома. С ней все будет в порядке. Ее сейчас же доставят к целителю. Расплатишься потом. А пока иди к Галахаду. Он ждет тебя в Слезе Антерры.
— Слеза Антерры? — не понял я.
— Иди в город. Поймешь.
Я попрощался с Ерионом, но как-то неловко. Возникло чувство незаконченности, и думаю, это не последняя наша встреча.
Стоило мне увидеть Скид, из головы мигом вымело мысли. Размер подземного города потрясал. Он был выдолблен прямо в стенах огромной пещеры, и занимал все пространство снизу доверху. Людей на улицах бродила уйма, и мне невольно вспомнилась суета мегаполиса, частью которой я некогда являлся. Дома уютные, в окнах горел теплый комнатный свет, и жители, похоже, давно забыли, что такое страх перед ангелами.
Они просто жили. Смеялись, гуляли рядом с торговыми лавками, и казались беззаботными. После пережитого во владениях ангелов ада я понял, что пошлина в пятьдесят процентов — скромная цена за право быть здесь. В глубине города даже звучала
Слеза Антерры бросилась в глаза, и не мудрено. Сложно не заметить громадный сталактит, в котором построили настоящую крепость, что висела над городом словно слеза. Туда-то мне и нужно было, но прежде чем пойти к Галахаду, я решил прогуляться.
Приятно в кой-то веки увидеть процветающий город, а не прогнившие трущобы.
Торговцев в Скиде работало немало. Свободных, независимых от гнета ангелов. Лавочники задорно зазывали покупателей, и ярко демонстрировали им товары: красивую одежду, прекрасные музыкальные инструменты из металла, и разнообразные книги, от художественных до учебных. Раньше я терпеть не мог походы по рынкам, но теперь получал от этого истинное удовольствие.
Знаете, что я сделал? Купил себе целую кучу горячих пирожков. Вкусных до невозможности, с мясом и овощами. Пирожки жирные и сочные. Хорошо прожаренное мясо хоть и застревало в зубах, но жевать его было райским наслаждением. Не знал, какого зверя забили ради ингредиентов, но по вкусу яства претендовали на лучшие кулинарные премии Земли. Зуб даю! Прям как у бабушки пирожки, даже вкуснее. Я столько их съел, что какое-то время пришлось сидеть на скамейке рядом с маленькой книжной лавкой — сил стоять не было.
— Сразу видно — с Западного берега приплыл, — усмехнулся владелец лавки. — Наши уже зажрались. Так сильно пирожки не любят. Предпочитают домашнюю еду.
— Да? — улыбнулся я, краем глаза заметив желтую книжицу с больно знакомой обложкой. — Не знал, я тут впервые. А что это у вас за книга….
Мог поклясться, что видел эту книжицу. Мягкий переплет желтого цвета, дурацкая карикатура с интеллигентным мальчиком, который внимательно смотрел в нотную тетрадь. Да это же самоучитель по сольфеджио! Когда я впервые взялся за барабан, то освоение нотной грамоты начал именно с этой книги.
— Откуда она у вас? — полюбопытствовал я, сделав над собой усилие, и поднявшись.
— Вы про эту? — спросил лавочник. — Ля, — тонко пропел он, и книгу подняло в воздух маленькими желтыми огоньками. — Да?
— Ага, — кивнул я.
— А, так это…. Не знаю. Пришли рыцари "Серых перьев", сказали, мол, нашли недалеко от Древа греха. А! — лавочник вдруг замер и широко открыл рот, собираясь чихнуть. — А-п… — он выдохнул, расслабившись. — Ну вот, чих ушел. Тьфу. Сказали рыцари, что ничего в ней не понимают. Решили, смогу продать, и отдали.
Ага, продать. Я усмехнулся. Книга написана на русском языке, который тут, кроме меня и Маши, не знал никто. Местный язык осваивать отсутствовала необходимость. В занятом теле уже содержался уровень базовых знаний, необходимых для выживания.
А вы думали, у меня столько информации лишь благодаря исследованиям? Нет. Если бы я попал в тело без пробега, то не протянул бы и неделю.
— Позволите? — я потянулся к самоучителю. Очень уж хотелось посмотреть на русские буквы, которые писал кто-то другой. Целую вечность их не видел.