Цепной щенок. Вирус «G». Самолет над квадратным озером
Шрифт:
— Старичок, ты куда? — спросил таксист. — Эй, паралитик, номер квартирки-то скажи? Не напрягайся, а то умрешь от инфаркта, где я свои бабки искать буду?
Д.Д. остановился. Он ждал.
Ботинки таксиста застучали по ступеням. Когда эти ботинки оказались рядом, осторожно, как хрупкую игрушку, старик повернул свое тело, чуть опустил голову и заглянул в противные светлые глаза.
— Квартира какая? — подсознательно ощутив опасность, уже спокойнее спросил таксист. — Ты плохо про меня подумал, старичок? Так ты не обижайся, я пошутил, ты не понял, наверно.
Ударил Д.Д. так же аккуратно, как только что повернулся, открытой легкой ладонью в плотную шею. Пальцы скользнули под плохо выбритый подбородок и вернулись на перила.
Несколько секунд верзила стоял, покачиваясь, он даже не хрипел. Потом закатил глаза и повалился мешком на ступеньки. Упал лицом вниз. В последний момент Д.Д. подставил колено, чтобы мерзавец не разбил рожу. Через секунду таксист пришел в себя, но подняться не смог, только жалко возил ногами по пыльным ступенькам. Убедившись, что любитель «Ласкового мая» очнулся, Д.Д. вынул четвертную бумажку и сунул ее комком в нагрудный карман коричневой кожаной куртки.
Старик воспользовался лифтом (иначе лестницу было не осилить) и поднялся на четвертый этаж. Два приступа один за другим — это серьезно. В квартире Чекана никого нет, да, судя по замку на двери, вообще следует усомниться, что Чекан живет именно по этому адресу. Нужно было серьезно подумать, где провести сегодняшнюю ночь. Не в гостиницу же идти.
Дверь квартиры была распахнута. Отражаясь в стекляшках разбитых общественных лампочек, из нее падал свет. В квартире хрипло надрывался магнитофон. Когда Д.Д. вышел из лифта, музыка прервалась и зашуршала через усилитель перематывающаяся лента.
За топотом и пьяным ржанием отчетливо звенел отчаянный голос девочки.
— Ну ребята, ну кто-нибудь, всего восемь рублей!
Ее белое пальто лежало на полу в прихожей. Д.Д. поднял его и пристроил на переполненной вешалке.
— Ну, миленькие мои, ну я же не шучу, ну пожалуйста!.. — она всхлипнула. — Он же изнасилует меня за эти восемь рублей. Ну что, правда, отдаться я ему должна, что ли?
Маленькая рука ухватила Д.Д. за полу плаща, и детский голос спросил:
— Дядя, это тебе Лилька деньги обещала?
Один мальчик в таком же белом, как пальто девушки шерстяном комбинезончике заглядывал снизу в лицо старика, другой прятался за полуоткрытой дверью в темноте кухни.
— А ты здесь живешь? — спросил Д.Д., наклоняясь к ребенку.
— Не тут, — потянул носом малыш. — Дома. Мы на день рождения пригласились с братом.
— Как же вы пригласились?
Мальчики были совершенно одинаковые, второй вышел из укрытия и встал рядом с первым в качестве подкрепления.
— Мама в киношку отправилась, — объяснил он. — А мы воспользовались приглашением тети Лили. Дядя, а ты водку пить будешь?
Мальчик смотрел весело, но с испугом.
— А есть водка?
Д.Д. подхватил ребенка на руки. Мальчик весил немного, и это не составило особого труда.
Когда он вошел в комнату с ребенком на руках, Лиля, стоя посреди разгула, неуклюже подламывая тупоносую лакированную туфлю, уже ничего
— Не нужно больше никаких денег. Не нужно никого ни о чем просить, — сказал Д.Д. Он подбросил мальчика вверх и посадил на платяной шкаф. — Я заплатил за такси.
— Заплатили? — она повернула к нему заплаканное лицо. — Он уехал?
— Да, уехал. Он остался доволен.
Д.Д. поискал глазами место, куда лучше опуститься. В комнате, где праздновали день рождения, большое уютное кресло было одно. Кроме него, только неудобные стулья и плотно занятый диванчик. В кресле широко развалился очень худой молодой человек с прыщавым лицом допризывника.
— Простите меня, Лиля, у вас есть еще таблеточка валидола?
— Вам плохо? — спросила девушка, и в ее голосе прочитывалось отчетливое «опять».
— Нет, просто старость. Устал немного.
Прыщавый допризывник, не хотел уступать кресла какому-то старику, но под укоризненным взглядом хозяйки, взвесив свои шансы, он выпил рюмку водки и все-таки поднялся.
Д.Д. с удовольствием занял прогретое место, откинул голову на мягкую спинку и полуприкрыл глаза, не засыпая, но сознательно замедляя собственное внутреннее время. Стало совсем шумно. Кажется, пили за здоровье доброго таксиста. Молодой человек, уступивший свое кресло, предпринимал одну за другой безуспешные попытки снять со шкафа отбивающегося ребенка. В какой-то момент он получил маленькой ножкой по уху, смущенный отошел, устроился на стуле. Сидел он криво, покачивался, чудом не падал. Он был пьян, как, впрочем, и остальные гости.
Под левой лопаткой Д.Д. чесалось, будто невидимая медсестра примеряла иглу для неожиданного болезненного укола, но нового приступа все не было. Образовалась пауза без музыки.
Лиля под общий шум выпила штрафную, лицо ее покраснело, она требовала музыки и нетерпеливо щелкала пальцем по столу, желая танцевать. Как же быстро молодежь перескакивает из одной крайности в другую. Вот только что девочка плакала от обиды, а вот она уже бесится, не знает, что еще такое придумать, кого бы ради шутки побольнее ущипнуть.
Зажав в руке пустую рюмку, Лиля весело подмигнула старику.
«„Ласковый май“? — подумал Д.Д. — Почему? Неужели теперь это так называется? Следует запомнить».
Несколько человек нелепо топтались посредине комнаты, покачивались, как тяжелые куклы. Д.Д. рассматривал публику. Молодые люмпены, несколько студентов, молоденькие девочки, наверное, медсестрички. Ничего интересного. Ни одного стоящего лица.
Под скрип обуви и сдержанные смешки можно было отчетливо уловить, как дробит нетрезвая рука бутылочным горлышком о край стакана. Музыка грохнула, но сразу сделалась тише. Пары топтались посреди комнаты, заваливаясь друг на друга. Общая неловкость возрастала. Три пары танцевали со стаканами в руках, прихлебывая понемногу между мокрыми поцелуями.