Церемонии

Клайн Т.Е.Д.

– А это так важно?

– Очень.

Фрайерс почувствовал возрастающий интерес.

– В таком случае, подозреваю, у нас с ней будет много общего.

Порот быстро глянул на него.

– В каком смысле?

– Мы оба приезжие.

Его собеседник какое-то время размышлял, нахмурившись.

– Пожалуй, да. В Гилеаде есть несколько влиятельных личностей, и некоторые до сих пор не вполне ее признали. Все это Деборе немного в новинку. Она пока даже не разобралась во всех семейных делах. Нужно запомнить много новых лиц. Имен. Связей.

– Да, многие из этих имен есть на надгробиях. Стуртеванты,

ван Миеры…

– Вот именно. А еще Райды, Троэты, Бакхолтеры, несколько Вердоков…

– То надгробие, под которым я уснул, – припомнил Фрайерс. – Троэты.

– А, да, – Порот не отводил взгляд от дороги. – Дальняя ветвь семьи моей матери. Она тоже из Троэтов. Но этой ветви больше нет.

– Кажется, они все погибли одновременно.

Порот кивнул.

– Говорят, случился какой-то пожар. Пути Господни неисповедимы. – Он умолк, потом, как будто сообразив, что этого может быть недостаточно, добавил: – Пожары в деревнях всегда были серьезной опасностью. Правда, нынче и у нас люди живут примерно так же, как все остальные, и умирают от тех же болезней: сердечные приступы, рак; время от времени случается несчастный случай… Все как обычно. Разумеется, когда работаешь в полную силу, дышишь свежим воздухом и питаешься тем, что сам вырастил, можно прожить на несколько лет дольше.

– Ну что же, этим летом я тоже намерен хорошенько поработать, – заявил Фрайерс, откидываясь на спинку сидения. – Хотя моя работа по большей части умственная. Но даже ею заниматься тут как будто полезнее. – Он похлопал себя по животу. – Может, сумею сбросить несколько фунтов.

Впервые за время их разговора Порот улыбнулся.

– Должен предупредить: Дебора отлично готовит. Надеюсь, вы умеете противостоять плотским искушениям.

Фрайерс рассмеялся.

– Подозреваю, не лучше других. Знаете ведь, как лучше всего избавиться от искушений. – Он вновь рассмеялся и глянул на Порота, но тот больше не улыбался.

Они уже миновали ряд кирпичных домов. Все строения были замечательны только отсутствием на лужайках детских игрушек, полуразобранных автомобилей и дурацких украшений, какие Фрайерс видел рядом с другими загородными домами. Многие здания окружали грядки, на которых тут и там пробивались зеленые ростки. Дети работали в садах наравне со старшими. Когда машина проезжала мимо, они махали Пороту и с любопытством поглядывали на Фрайерса.

Один из домов только строился, и по лесам вокруг него сновали бородатые мужчины, как моряки на корабельных снастях. Они тоже махали с безразличными лицами.

– Смотрю, у вас нет запрета на работу по воскресеньям, – заметил Фрайерс.

– Даже наоборот. Мы верим, что труд благословен, и должно освящать им каждый день. «Ты будешь есть от трудов рук твоих: блажен ты, и благо тебе».

– Аминь, – по привычке откликнулся Фрайерс, хотя цитаты из Библии обычно вызывали у него скуку; как иноязычный текст, ставший бессмысленным из-за перевода. Но теперь он, по крайней мере, знал, отчего одежда Порота находится в таком состоянии: по всей видимости, каждое пятно пота было знаком отличия.

Они поднялись на небольшую возвышенность, и Пороту пришлось прибавить оборотов двигателя, чтобы не потерять скорость. На другой стороне дорога проходила мимо обширного красного

фермерского дома с громадным амбаром, который казался пришпиленным к земле большой силосной башней. На склоне паслись коровы.

– Это хозяйство, судя по всему, процветает, – заметил Фрайерс.

– Молочная ферма Вердоков, – сказал Порот. – Тоже родня. Лиза Вердок – сестра моего отца.

Все коровы стояли головами в одну сторону, как будто молились. Несколько животных в стаде двигались как в замедленной съемке, но остальные оставались неподвижными, будто нарисованными на рекламном щите. Фрайерс уловил запах травы и навоза и глубоко вздохнул. Вроде как все это очень полезно.

– Они встают задом к ветру, – говорил между тем Порот, – так что, если все стадо смотрит на восток, как сейчас, – это к хорошей погоде. – Он кивнул на более внушительный дом в конце длинной аллеи, показавшийся следом за фермой: – Стуртеванты. Брат Иорам – достаточно влиятельный человек в нашей общине.

– У вашего отца тоже есть ферма поблизости?

– Нет, этой осенью будет десять лет, как он умер. И он никогда не был фермером. Он управлял кооперативным магазином. Как и его отец, и отец его отца. Теперь магазином управляют Стуртеванты, брат Берт и сестра Амелия. Мать Берта из Стадемайров, так что он, получается… двоюродный или троюродный брат, – Сарр ухмыльнулся. – Как видите, семейные связи становятся все сложнее.

– Думаю, я стану считать всех здесь одной большой счастливой семьей.

Порот как будто на какое-то время задумался.

– Да, – наконец откликнулся он. – Да. Счастливой, – и кивнул, скорее собственным мыслям, чем собеседнику.

Фрайерс смотрел на проплывающие мимо виды, темные поля, простеганные рядами ранней кукурузы. Значит, Порот вернулся к земле после того, как несколько поколений его семьи прожили в городе. В каком-то смысле он был таким же профаном в фермерстве, как сам Фрайерс. Отчего-то эта мысль утешала.

Они свернули вправо и стали спускаться по чуть более крутому склону. У основания холма Порот резко свернул влево, на тенистую дорогу, вдоль которой бежал наполовину скрытый за деревьями быстрый поток. Через открытое окно Фрайерс слышал постоянный шум: вода катилась по камням, как будто напевая себе под нос.

– Ручей Уасакиг, – сказал Порот, повышая голос. – Его протока проходит возле границы нашего участка.

Они ехали вдоль ручья, мимо взъерошенных фруктовых садов, полей и редких, древних на вид фермерских домов – в такие зимними ночами стучатся продрогшие путники, а внутри в очаге горит огонь. Все это выглядело сценой прямиком из какой-то из его детских книг.

– Надо же, – сказал Фрайерс, – как будто мы в тысяче миль от Нью-Йорка.

Порот посмотрел на него с любопытством.

– Это приятное ощущение, или нет?

– Думаю… приятное, – Фрайерс улыбнулся. – Ближе к вечеру станет понятнее.

Дальше дорога шла сквозь рощу буков и тополей. По крыше автомобиля застучали ветки, по лобовому стеклу зашлепали листья. Фрайерс отодвинулся от окна и мелькающей рядом растительности.

– Как по мне, – неожиданно заявил Порот, – так тысяча миль – это как раз сколько нужно, – судя по всему, он хотел высказаться. – Было бы две тысячи – я бы только обрадовался.