Церковь Духа Святого
Шрифт:
Исполнение служения пресвитеров покоилось в эпоху Климента не на божественном праве, а на харизме, дарованной по молитве Церкви. Пресвитеры занимают свои места до тех пор, пока Бог, даровавший дар Духа, не отнимет его. Эти мысли являются основным аргументом Климента против смещения пресвитеров Коринфской церкви. Пресвитеры, а в их числе старейший пресвитер, поставлены апостолами или другими славными мужами с соблаговоления всей церкви, а потому не малый грех лишать епископства, кто безупречно приносит дары. «Ибо мы видим, говорит Климент, что вы некоторых похвально провождающих жизнь лишили служения безукоризненно ими проходимого» [392] . Если Бог, призвавший к служению, соблюдает тех, кого Он призвал, то это воля Божья, а не право, божественное, естественное или историческое. Это — царство благодати, это — Церковь Духа, проявляющегося в даровании благодати и в сохранении тех, кому благодать дана. Против этого восстает во имя права человеческая воля, желающая себя утвердить в Церкви и, в конце концов, утвердившая себя.
392
«I Посл. к Кор.» XLIV, 6.
Если послание Климента способствовало возникновению учения
393
Ср. А. Sabatier, «Lа religion d'autorite et la religion de l'Esprit», Paris 1903.
Место, занимаемое старейшим пресвитером в Евхаристическом собрании, было единственным. Это было то место, которое занимал Христос на Тайной вечери, и это было то место, на котором восседал ап. Петр, когда он совершил первую Евхаристию. Это место мог занять на Евхаристическая собрании только тот, кого Бог призвал, а призвавши его, Он сохранял его до конца его дней, если он непорочно и благочестиво исполнял свое служение. Смещение с этого места было «немалым грехом», грехом против Духа.
2. Старейший пресвитер был тем лицом, которое занимало единственное центральное место в Евхаристическом собрании. Кроме него, не было другого «приносящего благодарение» в местной церкви. Если бы рядом с ним стоял другой старейший пресвитер, который, как и он, мог бы приносить благодарение, то он перестал бы быть первым пресвитером. Он постоянно возглавлял Евхаристическое собрание местной церкви, а возглавляя его, он постоянно приносил благодарение.
В связи с этим необходимо выяснить, кто мог в случае необходимости заменить старейшего пресвитера на Евхаристическая собрании. Вполне бесспорно, что один пресвитер мог заменить другого, т. к. все они имели одно и то же служение; но это бесспорно только по отношению к их служению пастырства. Служение священства принадлежало всему народу, а не одним пресвитерам. Мог ли на этом основании старейший пресвитер поручить совершение «благодарения» любому члену церкви, который, как и он сам, имел харизму священства? Игнатий Богоносец указывал, что Евхаристия является действительной, если она совершается епископом или тем, кому епископ дозволит совершать ее ( «ekeinh bebaia eucaristia hgeisqw, h upo episkopon ousa h w an autoj epitreyh») [394] . Если мы возьмем эти слова отдельно от контекста, то создается впечатление, что, по Игнатию, с разрешения епископа, Евхаристию мог совершить любой член церкви. Была ли действительно таковой мысль Игнатия? Это мало вероятно. Заявлению Игнатия, что «твердой» является Евхаристия, совершаемая с разрешения епископа, предшествует увещание следовать за епископом и пресвитериумом, который представляет из себя сонм апостолов, и почитать диаконов, как заповедь Божию. Поэтому Игнатий не имел особой нужды уточнять свою мысль кому точно епископ мог поручать совершение Евхаристии. Тем не менее, некоторая неопределенность остается у нас. Считал ли Игнатий правомочным лицом, которому епископ может позволить совершение Евхаристии, пресвитера или диакона, или пресвитера и диакона? При совершении священнодействий ближе всего к епископу, по Игнатию, стояли диаконы, которые были помощниками в этой области. В нескольких местах своих посланий Игнатий называет диаконов своими сослужителями [395] . В силу этого он мог считать диакона тем лицом, которому епископ обычно поручал заменить себя на Евхаристическом собрании. Но вряд ли он мог совершенно отстранить пресвитеров от совершения Евхаристии, т. к. они восседали на Евхаристическом собрании ближе всего к епископу.
394
Смирн. VIII,1.
395
Филад. IV; Смирн. ХII,2.
Если это предположение правильно, то мы находимся в кругу мыслей совершенно неизвестных апостольскому времени. Это неудивительно, т. к. для Игнатия, как мы увидим ниже, первосвященство епископа не вытекало из его предстоятельства, а наоборот, предстоятельство вытекало из первосвященства. Старейший пресвитер был «приносящим благодарение» в силу харизмы предстоятельства, а не в силу харизмы особого священства. Ап. Петр был первым «приносящим благодарение» на первом Евхаристическом собрании. Он оставался им, пока он с остальными апостолами возглавлял Иерусалимскую церковь. Трудно допустить, чтобы ап. Петр в течение всего этого времени фактически главлял Евхаристическое собрание. В случае его отсутствия его заменял один из апостолов, т. к. все они в это время исполняли служение предстоятельства в Иерусалимской церкви и все они занимали первые места на Евхаристическом собрании. Aп. Петра, как «приносящего благодарение» после его ухода из Иерусалима заменил старейший пресвитер, а остальных апостолов — пресвитеры, и потому заменить старейшего пресвитера на Евхаристическом собрании мог только пресвитер, как имевший со старейшим пресвитером одно и то же служение предстоятельства. Старейший пресвитер не мог поручить совершение Евхаристии никому из других членов церкви, т. к. никто, кроме пресвитеров, не имел служения предстоятельства. Для совершения благодарения было недостаточно одной харизмы священства, а харизмы особого священства не существовало в первоначальной церкви.
Заменяя
Если старейшего пресвитера мог заменить только тот, кто имел харизму предстоятельства, то тем самым предрешается вопрос, могли ли его заменить лица, имеющие особые служения. Апостолы должны быть выделены из этой группы лиц. Их положение был исключительным, неповторимым и ни с чем не сравнимым. Их места на Евхаристическом собрании занимали пресвитеры, а потому они могли возглавлять Евхаристическое собрание, когда они в нем участвовали, по предложению старейшего пресвитера. Что касается пророков, учителей и евангелистов, они не исполняли в местной церкви служения предстоятельства, а потому они не возглавляли Евхаристического собрания ни своей, ни других местных церквей. Поэтому они не могли произносить благодарения, и старейший пресвитер не мог этого им поручить. Мы рискуем это утверждать вопреки крайне распространенному мнению, что именно пророк, когда он имелся в местной церкви, был «приносящим благодарение». Если не считать Дн. 13,2, то это мнение основывается исключительно на свидетельстве «Учения 12–ти апостолов», которое усваивает пророку первосвященническое служение. Это свидетельство не может быть принято во внимание, т. к. оно является в христианской письменности совершенно исключительным. Мы не будем возвращаться к тому, что сказано было нами относительно этого памятника, но только подчеркнем еще раз, что «Учение» выявляло особые тенденции особых кругов, чуждых в той или иной мере «великой церкви». К тому же попытка «Учения» перенести на пророка первосвященническое служение в истории не удалась. Что касается свидетельства Дн. 13,2 («Когда они служили Господу и постились…»), то из него можно сделать только одно заключение, что указанные в 13,1 пророки и учители были предстоятелями Антиохийской церкви, а среди них Варнава, поставленный на первом месте, вероятно, был «приносящим благодарение» [396] . Другими словами, онн были пресвитерами Антиохийской церкви, а Варнава старейшим из ннх. Как пресвитеры, они возглавляли Антиохийскую церковь, а не как пророки и учители. Когда пророк оказывался в местной церкви, то он мог быть приглашен «принести благодарение» только в том случае, если он в своей церкви был «приносящим благодарение». Мы уже констатировали, что соединение служений в апостольской церкви было более или менее обычным явлением, но это было соединение, а не смешение служений. Если бы пророк, как пророк, стал приносить благодарение, то он бы принял на себя служение, к которому он не был призван Богом.
396
Е. Jacquier, ор. cit. р.р. ССХIII и 379.
«И вот престол на небе, и на престоле был Сидящий. И вокруг престола двадцать четыре престола, а на престолах я видел двадцать четыре старца…» (Апок. 4,2–4). В Евхаристическом собрании престолы старцев занимали пресвитеры, а престол Сидящего занимал старейший или первый пресвитер. Бог, поставивший его на его место в Евхаристическом собрании, соблюдал его в его служении. Он же с высоты своего места наблюдал и соблюдал («ethrei»), чтобы «лютые волки, нещадящие стада», не похитили овец стада, в котором он и остальные пресвитеры поставлены Богом пастырями.
VII. ЕПИСКОП
I. ЕПИСКОП, КАК ПРЕЕМНИК СТАРЕЙШЕГО ПРЕСВИТЕРА
1. «Nihil innovetur nisi quod traditum еst [397] . Это изречение папы Стефана содержит основной закон церковной жизни: ничего не следует вводить нового, но все должно покоиться на церковном предании. Если в начале II–го века в посланиях Игнатия мы находим в местных церквах епископов, то они не могли появиться неожиданно. Еще меньше они могли быть созданием самого Игнатия. Церковное сознание не приняло бы того, чего совсем не было раньше. Предшественником епископа посланий Игнатия был старейший или первый пресвитер апостольского времени. Фактически старейший пресвитер уже имел все то, что было у епископа посланий Игнатия: он возглавлял местную церковь и священнодействовал в Евхаристическом собрании. Тем не менее, епископ посланий Игнатия не был вполне тождествен со старейшим пресвитером. В апостольское время не было епископов посланий Игнатия, а были епископы–пресвитеры новозаветных писаний. В их числе был «приносящий благодарение», как старейший между ними. Епископ посланий Игнатия стоит отдельно от пресвитеров, хотя связь между ними еще не потеряна. Больше уже нет епископов–пресвитеров, а есть епископ и пресвитеры.
397
Киприан Карфагенский, Epist. LXXIV, 1,2.
Начальная точка превращения старейшего пресвитера в епископа лежала в месте, занимаемом старейшим пресвитером в Евхаристическом собрании. Занимая в нем центральное место, он был «приносящим благодарение». В силу этого он оказался первым или старейшим священником в среде народа священников. Это не было особым служением по отношению к священству всего народа, а было выявлением этого служения. Старейший пресвитер стал епископом, когда его старейшинство или первенство в среде народа священников обратилось в особое служение первосвященства или архиерейства. Это означает, что служение епископа возникло из служения священства народа. Оно было перенесено на то лицо, которое, занимая постоянно первое место среди предстоятелей церкви и постоянно совершая «приношение благодарения», фактически уже было старейшим священником, хотя еще и без особого служения. Если бы центральное место в Евхаристическом собрании занимало не одно и то же лицо, но разные лица, то такого рода превращение «приношения благодарения» в особое служение было бы невозможно. Таким образом, основа служения епископа лежит в самой природе Евхаристического собрания, в котором с самого начала всегда было одно центральное место, занимаемое одним и тем же лицом. В силу этого сохраняется связь служения епископа со служением старейшего пресвитера. Один стал на место другого без всякого перерыва преемства между ними.
Возникшее из священства народа, первосвященство епископа не заслонило его. Первоначально генетическая связь между ними сохранялась. Первосвященство епископа продолжало оставаться в сфере священства народа, а не вне его или над ним. Епископ был первосвященником по отношению ко всему народу священников, а священниками были все члены церкви, в том числе и пресвитеры. Служение священства оставалось одним, но в нем только появилась высшая степень, которая, будучи соединена с предстоятельством, стала особым служением.