Церковь Духа Святого

Афанасьев Протопресвитер Николай

Что касается вопроса, участвовала ли местная церковь в поставлении пресвитеров, то ответ на него надо искать не в приведенных выше текстах, а в гл. 6–й Деяний, где рассказывается о поставлении «семи». Когда апостолы признали нужным передать «служение столам» семи, то они не поставили их лично, а созвали «множество учеников», которым они предложили выбрать из своей среды семь человек «изведанных, исполненных Святого Духа и мудрости» (6,2–3). Вероятно, так действовали Павел и Варнава в основанных ими церквах, но это не исключает того, что Павел мог действовать единолично в зависимости от местных условий. Если даже он так действовал, что мало вероятно, то не следует в этом усматривать выражение его авторитарного темперамента [383] . Необходимо обратить внимание на то обстоятельство, что автор Деяний упоминает о поставлении пресвитеров на обратном пути Павла и Варнавы во время их миссионерского путешествия. Следовательно, местные церкви уже существовали некоторое время, в течение которого число верующих должно было увеличиться. Указание Луки о поставлениях пресвитеров надо поставить в связь с поручением ап. Павла Титу: «Для того я оставил тебя в Крите, чтобы ты довершил недоконченное ( ina ta leiponta epidiorqwsh), и поставил по всем городам пресвитеров, как я тебе приказывал» (1,5). Поставление Павлом и Варнавой пресвитеров также было довершением или усовершествованнем недоконченного, т. е. того, что было сделано на первом их пути.

383

См. W. L. Knox, «St. Paul and the Church of Jerusalem», Cambridge 1925.

Что же было сделано на первом их пути во время их миссионерского путешествия?

Можем ли мы сделать заключение из сообщения Луки, что в основанных апостолами церквах еще не было совсем пресвитеров? Если это так, то надо считать, что в разных местах в результате проповеди Павла и Варнавы появились только отдельные верующие. Мы не можем решительно отстранить это предположение, но и не можем его принять, т. к. оно находится почти в явном противоречии с задачами миссионерской деятельности ап. Павла. Он имел в виду не обращение отдельных лиц в христианство, а «созидание» церквей. Церковь не могла существовать без Евхаристического собрания, а собрания не могло быть без предстоятеля. В этом пункте нет никакого расхождения между пониманием Павла и Луки относительно «созидания» церквей. Лука указывает, что Павел и Варнава поставляли пресвитеров в местные церкви («kat'ekklhsian»), Мы имеем основания относиться с осторожностью к терминологии Луки, но это не означает, что мы имеем право всякий раз брать ее под сомнение, если для этого нет бесспорных данных. Павел и Варнава обратном пути довершили недоконченное ими на их первом пути. Местные церкви уже существовали, когда Павел и Варнава поставили в них пресвитеров, а следовательно, в них имелось Евхаристическое собрание и имелся его предстоятель. Другими словами это означает, что Павел и Варнава на первом пути поставили в них старейших пресвитеров. Это предположение вполне отвечает тому, что сообщает нам Климент Римский относительно деятельности апостолов. Он говорит, что апостолы проповедуя Евангелие по городам н странам, поставляли начатки верующих в епископы и диаконы»twn mellontwn pisteuein», т. е. для тех, кто имеют уверовать [384] . Выше мы указывали, что Климент имел в виду не пресвитеров вообще, а старейших из них. Каково бы ни было число уверовавших, если среди них имелся пресвитер, то они составляли церковь, а не группу отдельных верующих. «Господь ежедневно прилагал спасаемых «epi to auto» (Дн. 2,47). Так было не только в первые времена Иерусалимской церкви, но так было и в каждой основанной апостолами церкви. Для того, чтобы Господь мог прилагать спасаемых к церкви, необходимо, чтобы в ней было «epi to auto». Старейший пресвитер был не только предстоятелем тех, кому он предстоятельствовал на Евхаристическом собрании, но и тех, кто имеют уверовать во Христа и стать членами «epi to auto».

384

IПосл. к Кор., XLII,4.

2. Если поставлялись пресвитеры, то несомненно поставлялся первый из них. Существовало ли какое–либо различие между поставлением старейшего пресвитера и остальных пресвитеров? Относительно времени, описанного Лукою в 14–ой главе Деяний, не может быть никаких сомнений. Он поставлялся так, как поставлялись апостолами остальные пресвитеры. Когда он поставлялся, то он был единственным пресвитером, а потому он сразу же занимал центральное место в Евхаристическом собрании. Когда затем были поставлены остальные пресвитеры, то он «ео ipso» становился среди них старейшим, продолжая занимать центральное место в Евхаристическом собрании. Этим еще не решается вопрос о поставлении старейшего пресвитера в тех церквах, в которых уже имелись пресвитеры. Нельзя пройти мимо этого вопроса, т. к. он является кардинальным. От ответа на него зависит в значительной степени решение проблемы будущего епископского служения.

Мы прежде всего должны отстранить мысль о том, что центральное место в Евхаристическом собрании мог занять сам по себе тот, кто чувствовал за собою наибольший авторитет в среде пресвитеров местной церкви. Самопроизвольность актов была неизвестна первоначальной церкви. Никто сам по себе не мог поставить себя на служение в Церкви, даже пророк или учитель. Если бы какой–либо пресвитер мог занять центральное место в Евхаристическом собрании согласно своему желанию, то это свидетельствовало бы об отсутствии порядка и чина в первоначальной церкви. Кроме того, оно вызывало бы без сомнения соревнование и споры между пресвитерами. Об этом мы не имеем свидетельств из апостольской эпохи. Это отсутствие сведений о соревнования пресвитеров особенно показательно на фоне того, что нам известно относительно споров вокруг занятия епископских кафедр, несмотря на то, что занятие их не имело произвольного характера. Занятие центрального места в Евхаристическом собрании было одним из самых важных моментов жизни местной церкви, т. к. от этого зависела вся ее литургическая жизнь. Поэтому это занятие должно было носить характер церковного акта, т. е. благодатный характер, т. к. все, что совершается в Церкви, восходит к Богу, как источнику благодатных даров в Церкви. К занятию центрального места в Евхаристическом собрании призывался тот, кто к этому был определен Богом.

3. Утверждая, что старейший пресвитер поставлялся, мы еще тем самым не решаем вопроса, как он поставлялся. Только современное богословие может элиминировать этот последний вопрос, т. к. для него таинство поставления всецело исчерпывается священнодействием. Поэтому оно утверждает, что таинство поставления имеется в том только случае, если имеется его священнодействие. Если же нет священнодействия, то мы не в праве, согласно современному богословию, говорить о таинстве поставления. Исходя из понятия таинства поставления, как включающего в себя не один, а три благодатных момента, мы должны спросить себя, включало ли в себя поставление старейшего пресвитера все эти три благодатных момента, т. е. включало ли оно избрание, священнодействие и свидетельство народа?

Если пресвитеры избирались местною церковью, то несомненно ею же избирался и старейший пресвитер. Он обозначался местною церковью из числа пресвитеров, т. к. старейший пресвитер избирался не на особое служение, а на особое место среди пресвитеров. Возможно, что в этом обозначении решающая роль принадлежала пресвитерам, которые выдвигали из своей среды того, кто пользовался наибольшим авторитетом. Это избрание подлежало рецепции местной церкви, которая свидетельствовала, что избрание пресвитерами или народом соответствует воле Божьей. Следовало ли свидетельствование церкви непосредственно после избрания, или над избранным совершалось священнодействие таинства? На основании свидетельства Луки (Дн. 14,23) мы знаем, что поставление пресвитеров включало в себя возложение рук, совершаемое с молитвой; о том же говорится и в Дн. 6,6: «Их (т. е. семь) поставили пред апостолами; а они помолившись возложили на них руки (kai proseuxamenoi epeqhkan autoij taj ceiraj)» [385] . Все пресвитеры, из которых выдвигался старейший пресвитер, были рукоположены с молитвой. Служение предстоятельства, на которое были поставлены пресвитеры, было единым и не разделялось на степени, а потому рукоположение с молитвой не могло повторяться над старейшим пресвитером. Если бы оно повторялось, то о значило бы, что старейший пресвитер поставлялся на особое служение священства. Но мы знаем, что особого служения священства не имелось в первоначальной церкви. Поставляемому в старейшие пресвитеры из числа пресвитеров не могло испрашиваться особых благодатных даров, т. к. после поставления его он оставался пресвитером. Ему не могли испрашиваться дополнительные благодатные дары, т. к. по своему служению он ничем не отличался от остальных пресвитеров.

385

Если допустить, что Деяния написаны в конце первого века, то все–таки нет оснований предполагать, что сведения о поставлении «семи» являются транспозицией современной Луке церковной практики. Церковная практика могла сохранить порядок поставления первых пресвитеров, который в это время приобрел характер церковной традиции.

Употребляя более позднюю терминологию, можно было бы обозначить поставление старейшего пресвитера через «probolh». Этот термин употребляется во 2–ом правиле Халкидонского собора. Было бы неправильно понимать «probolh», как назначение кого–либо на должность.«Probolh»не есть некий правовой акт, исходящий от подлежащей церковной власти, а есть церковный акт, в силу которого какое–либо лицо «выдвигается» в особое положение или на особое место, с которым связаны некоторые определенные действия или деятельность. Пресвитер или диакон мог быть продвинут, или произведен, согласно указанному правилу Халкидонского собора, в экдика или эконома. Это означало, что один из пресвитеров или диаконов мог быть поставлен в такое положение или на такое место среди остальных пресвитеров и диаконов, которое было

связано с особой деятельностью в церкви. Это не было переменой служения, а потому не сопровождалось испрашиванием особых даров. Это была перемена места, но это не было административным назначением, а было церковным актом. Такого рода выдвижение мы находим у Ипполита Римского, но само собою разумеется, что термина «probolh» у него нет. В «Апостольском предании» мы находим чин поставления в епископы, пресвитеры и диаконы. Во всех этих чинах имеется возложение рук сопровождаемое молитвою о ниспослании благодатных даров. Кроме того, в «Апостольском предании» имеются «поставления» чтеца и иподиакона. Оба эти поставления — чтеца и субдиакона — не заключают в себе руковозложения (ceiroqesia) и молитв. В поставлении чтеца говорится, что он поставляется епископом через вручение ему книги [386] , а поставление субдиакона совершается через провозглашение его имени [387] . Причем в обоих случаях прямо указывается, что на них не возлагаются руки. Современное школьное богословие усматривает различие между священнослужителями и церковнослужителями в том, что первые в таинстве поставления получают особые дары Духа, тогда как последние только назначаются церковной властью через благословение без сообщения благодатных даров. Таким образом, одно служение является благодатным, а другое безблагодатным. В III–м веке Церковь не знала безблагодатных служений. Служение чтеца и субдиакона было благодатным, и другим оно не могло быть. Каждый церковный акт происходит внутри Церкви и может происходить, как и все в Церкви, только согласно воле Божьей. Если субдиакон, по терминологии Ипполита Римского, «назывался» в церковном собрании, то это нужно понимать в том смысле, что один из верных «выдвигался» на особое место, связанное с деятельностью, которой не имели другие верные. Для эпохи Ипполита это означало, что служение субдиакона было основано на служении священства, которым обладали все верные. Различие между верным, «названным» субдиаконом, и остальными верными заключалось в том, что субдиакон ставился в особое положение среди верных. Это выдвижение совершалось согласно воле Божьей, засвидетельствованной церковью. Это было благодатное служение, т. к. все верные имели благодатное служение священства, а потому оно было поставлением, хотя и отличным от поставления епископов, пресвитеров и диаконов.

386

Апостольское предание» XII.

387

Ibid. XIV

Подобным же образом старейший пресвитер «выдвигался» в среде пресвитеров на особое место. Как пресвитер или диакон, выдвинутый, согласно 2–му правилу Халкидонского собора, в экономы или экдики, оставались пресвитерамн и диаконами, или как верный, выдвинутый, согласно «Апостольскому преданию» в чтеца или субдиакона, оставался верным и не получал никакой степени священства, так и старейший пресвитер, выдвинутый на центральное место в Евхаристическом собрании оставался таким же пресвитером, как и все остальные пресвитеры. За избранием старейшего пресвитера, в какой бы форме оно ни происходило, непосредственно следовало свидетельство народа. Оно выражалось в согласии на занятие им центрального места в Евхаристическом собрании для совершения благодарения. Таким образом, поставление старейшего пресвитера заключало в себе два момента таинства поставления: избрание и свидетельство. Отсутствие момента рукоположения не делало поставление дефектным и неполным, т. к. самым существенным и безусловно необходимым моментом в поставлении, как мы уже знаем [388] , является свидетельство Церкви, что поставление совершено согласно воле Божьей.

388

См. выше, стр. 101 и сл.

VII. СМЕЩЕНИЕ СТАРЕЙШЕГО ПРЕСВИТЕРА И ЕГО ЗАМЕСТИТЕЛЬ

1. Поставление старейшего пресвитера заключает в себе мысль о том, что его место в Евхаристическом собрании было постоянным, а не меняющимся от одного собрания к другому. Поставленный через свидетельство Церкви не мог быть смещенным со своего места без особых на то причин. Он занимал его постоянно, т. к. служение пресвитеров–епископов было постоянным в той местной церкви, в которой они были поставлены на свое служение. Конечно, отклонения от этого порядка имели место в церковной жизни, как нам о том свидетельствует послание Климента Римского. Но это не было нормой церковной жизни, и церковное сознание не мирилось с такого рода отклонениями, т. к. они нарушали порядок и строй. Порядок церковной жизни, вытекающий из самой природы Церкви охранялся служением управления. Поэтому оно не могло быть анархичным: «alias hodie episcopus, cras alias; hodie diaconus, qui cras lector; hodie presbyter, qui сгаs laicus» [389] . При этом условии оно не только не выполняло бы своего назначения, но перестало бы быть вообще служением управления. Оно должно быть точно определенным, а не расплываться на неопределенное количество лиц. Пресвитеры–епископы были определенными лицами, поставленными для своего служения, по призванию Божьему, через сообщение благодатных даров. Поэтому исключалась всякая возможность, чтобы вчерашний пресвитер оказался бы сегодня лаиком, а лаик — пресвитером. Поставление потеряло бы свой смысл и стало бы излишним, если бы поставленные менялись от собрания к собранию. Призванные Христом апостолы, кроме одного, который отпал от своего служения, оставались апостолами до конца своей жизни. «Когда Я был с ними в мире, Я соблюдал их (ethroun), во имя Твое; тех, которых Ты дал Мне, Я сохранил (efulaxa), и никто из них не погиб, кроме сына погибели, да сбудется писание» (Ин. 17,12). Христос соблюл тех, кого Он сам призвал и Он соблюдает тех, кто призван Богом в Его теле для служения Церкви. В Евхаристическом собрании места предстоятелей были постоянными, и лица, которые их занимали, были постоянными, а не меняющимися от собрания к собранию. Церковное собрание, поставляя во исполнение воли Божьей пресвитеров на служение предстоятельства, не могло их сменить по собственному желанию или прихоти. Бог, призвавший их к этому служению, соблюдал их в нем через дары Духа за исключением тех, кто отпали от служения. «Не малый грех для нас лишать епископства, кто благочестиво и непорочно приносили дары. Блаженны пресвитеры, которые ранее прошли свой путь. Ибо им нечего бояться, что они будут удалены от назначенного им места (topou)» [390] . Это — священная хартия служения в Церкви вообще, в частности служения старейших пресвитеров. Как предстоятели, они приносят Богу дары. Бог верен самому Себе, а потому их смешение с занимаемого ими места является противлением воле Божьей, призвавшей их на эти места.

389

Тертуллиан, «De praescriptione haereticorum, XLI». См. Н. v. Campenhausen, «Kirchliches Amt», S. 100: «Die Annahme, dass die geistlichen F"uhrer und die Lehrer des Gottesdienstes urspr"unglich beliebig gewechselt h"atten, ist eine willk"urliche Hypothese, die, wie wir gesehen haben, schon im paulinischen Bereich wenig Wahrscheinlichkeit f"ur sich hat».

390

Климент Римский «I Посл. к Кор.» XLIV, 4–5.

Если считать, что в послании Климента дан один из первых примеров коллизии права и благодати, то надо понимать эту коллизию не так, как предлагал Р. Зом [391] . Он сделал основную ошибку, утверждая, что Климент на праве основывал церковную дисциплину, а потому положил первый камень «католицизму» в истории церкви. Смешение пресвитеров или старейшего пресвитера, о чем говорится в послании Климента, могло произойти только на основе права присвоенного церковным собранием, распоряжаться назначением угодных ему лиц на служение пресвитерства. Как поставление, так и смещение со служения в Церкви происходит согласно воле Божьей. Оно требует откровения воли Божьей, засвидетельствованной всей церковью. Новшество было не на стороне Климента, который, как думал Зом, вводил впервые идею божественного права, а на стороне церковного собрания Коринфской церкви, которая вводила церковное право в жизнь. Если бы смещение произошло согласно воле Божьей, то перед нею должна была склониться Коринфская церковь, а вслед за нею и Римская. Климент не мог бы говорить о «возмущении», происшедшем в Коринфской церкви, т. к. исполнение воли Божьей не может никем рассматриваться, как возмущение. В этом случае нарушителем порядка, установленного Богом в Церкви, был бы сам Климент. Смещение произошло против воли Божьей, а потому его не могла принять Римская церковь: она не могла принять смещение тех лиц, которых Бог не лишил даров Духа.

391

R.Sohm, «Kirchenrecht», S. 157 sq.