Цетаганда. Этан с планеты Эйтос. В свободном падении
Шрифт:
— М-м, это верно. А как ты думаешь, существуют ли добродетели не духовные, а плотские?
Эта неожиданная мысль повергла Этана в глубокую задумчивость.
— Я… я не знаю. Должны существовать. Скорее всего они просто называются как-нибудь иначе. А вообще, я уверен, что нет новых добродетелей под солнцем, впрочем, как и новых грехов, — сказал он, и пока Куин не заявила, что здесь они вовсе не под солнцем (а темная звезда, вокруг которой обращалась станция Клайн, вряд ли могла сойти за солнце), поспешно продолжил: — Кстати, о вещах плотских… я… да… пока ты не вернулась к дендарийским
Куин была вся внимание. Она склонила голову набок и с улыбкой посмотрела на него блестящими глазами.
— Пока ты не скажешь, что это такое, как я могу тебе ответить? Но, кажется, я все это уже слышала. Итак, смелее!
Он сидел ближе к двери, к тому же одна рука у нее, так сказать, на привязи, а снаружи стоит охранник, который всегда сможет его защитить… Этан перевел дыхание.
— Я все-таки собираюсь выполнить задание по приобретению новых яйцеклеточных культур для Эйтоса. Возможно, на Колонии Бета, как ты и советовала. Я просмотрел каталог государственного фонда: они предлагают донорский материал самых выдающихся своих граждан. Выглядит весьма привлекательно.
Элли одобрительно кивнула, глядя на него любопытно-выжидающе.
— Но это не значит, — продолжал Этан, — что я не могу начать сбор образцов уже сейчас. Ну, то есть я имею в виду редкие, исключительные экземпляры. Что я хотел сказать… э-э-э… Не хотите ли вы подарить Эйтосу свой яичник, командор Куин?
На мгновение в комнате воцарилась оглушительная, как после землетрясения, тишина.
— О боги мои… — слабым голосом проговорила Куин. — Такого я не слышала никогда…
— Операция абсолютно безболезненна, — горячо заверил ее Этан. — И на Клайне есть приличные аппараты для культивирования тканей — я проверил их сегодня утром. Кое с кем я уже поговорил, и мне готовы помочь. И помнишь, ты обещала: если я помогу тебе с твоим заданием, ты поможешь мне с моим?
— Обещала? Правда, обещала…
— У тебя ведь есть один лишний, да? — вдруг, словно испугавшись, спросил Этан. — Насколько я понял, у женщин два яичника, по аналогии с мужскими яичками. Ты ведь не была донором раньше? Или там какой-нибудь несчастный случай в сражении… Я не прошу тебя отдать единственный.
— Да нет, я все еще полностью укомплектована. — Она рассмеялась, и Этан немного успокоился. — Просто я слегка растерялась. Это оказалось не то предложение, которого я ожидала, вот и все. Извини. Боюсь, у меня развивается хроническое слабоумие.
— Ну тут уж ничего не поделаешь, — сочувственно произнес Этан. — Ты ведь как-никак женщина.
Она открыла рот, закрыла и покачала головой.
— Н-да, больные мозоли, — пробормотала Элли. — Ладно… — Она склонилась к Этану и шепотом спросила: — А скажи, кто сможет воспользоваться моим… э-э… даром?
— Всякий, кто захочет, — ответил Этан. — Со временем культуру разделят на субкультуры и они будут помещены во всех наших репродукционных центрах. Через год у тебя может быть сотня сыновей. Как только я решу свои проблемы с семейным партнером, я бы хотел… — Этан почувствовал, что неудержимо краснеет
— Сотня сыновей, — задумчиво протянула Элли. — И ни одной дочери?
— Нет. Ни одной. Только не на Эйтосе, — быстро ответил он и робко добавил: — А что, дочери для женщины так же важны, как сыновья — для мужчины?
— Не знаю. Во всяком случае, мне это было бы приятно, — призналась она. — Впрочем, моя деятельность не оставляет места ни для дочери, ни для сына.
— Ну вот, сама понимаешь…
— Да. Сама понимаю. — Ее глаза, обычно веселые, вдруг стали серьезными и печальными. — И я их никогда не увижу, да? Моих сто сыновей? И они никогда не узнают, кто я такая?
— Только номер культуры. ЭК-1. Может… может, мне удастся продвинуть свой уровень допуска настолько, что когда-нибудь я смогу прислать тебе, скажем, голограмму — если, конечно, захочешь. Но сама ты не сможешь ни прилететь на Эйтос, ни передать сообщение… Во всяком случае, под своим именем. Разве что под мужским… — Тут Этан подумал, что явно переобщался с Куин, раз она так легко добилась от него противозаконных предложений, и умолк в замешательстве.
— Какая революционная идея! — восхитилась Элли, и в глазах ее снова загорелся озорной огонек.
— Ты сама знаешь, что я не революционер, — не без достоинства ответил Этан и, помедлив, добавил: — Хотя… Боюсь, когда я приеду домой, многое покажется мне иным. Но я вовсе не хочу меняться из-за того, что пережил.
Куин оглянулась, словно могла видеть сквозь стены всю станцию, свой бывший дом.
— Яйцеклеточная культура, — снова заговорил Этан, — может просуществовать двести лет, а теперь, когда мы введем усовершенствованные методы хранения, значительно больше. Твои дети будут появляться на свет еще очень долго, даже после твоей смерти.
— Умереть я могла и вчера. А могу и через месяц, раз уж на то пошло. Или ровно через год.
— Все мы можем такое о себе сказать.
— Да. Но только у меня раз в шесть больше шансов, чем у остальных. Страховая компания оценила их в ноль целых три десятых. — Элли вздохнула и скривила губы. — А я-то думала, что Тэв Арата самый нахальный… Доктор Эркхарт, ты превзошел всех.
Этан разочарованно сник; стайка темноволосых сыновей с блестящими глазами исчезла где-то за гранью мечты.
— Извини, — сказал он, поднимаясь. — Я не хотел тебя обидеть. Я пойду.
— Ты слишком легко сдаешься, — заметила Элли, уставившись в стену.
Этан снова поспешил сесть и нервно зажал руки между коленями. Его мозг лихорадочно работал в поисках новых доводов.
— Все мальчишки получат прекрасное воспитание. Мои — безусловно. Мы очень тщательно отбираем кандидатов на отцовство. А у мужчин, которые не справляются с отцовскими обязанностями, сыновей могут отобрать и отдать другому — стыд и позор, которых все стараются избежать.