Чабор
Шрифт:
Над притихшим от грома далёким лесом стало проявляться большое белое пятно. Вначале Атар подумал, что это облако, однако, присмотревшись, увидел силуэт огромного, размером в половину неба, белого медведя.
Небесный исполин остановился, поднял голову и заревел. В ответ в земле что-то заклокотало, застонало. Послышался далёкий гром, вторящий великану.
Он во второй раз поднял голову, и снова небо наполнилось глухим громовым рёвом. Будто невидимые горы катили огромные валуны на землю, отчего её трясло, словно в лихорадке. В воздухе запахло сыростью и гнилью. Поле покрылось страшными воронками-язвами, жадно засасывающими изуродованные
Внезапно стало тихо. Слышалось только эхо уносящегося в безконечность грома. Медведь в третий раз поднял голову и, взревев, начал медленно таять в глубоком цвете неспокойных небес.
Атар снова оторвался от земли. Он поднимался всё выше и выше, а внизу, под его ногами, стряхнув себя тяжёлый вековой сон-наваждение, пробуждались воины…
[i] Парсийский — персидский.
[ii] Нагалище — ножны.
[iii] СМЕРД — человек, нарушающий Законы Всевышнего для явного мира и посему имеющий неприятный запах тела («смерд» — находящийся при смерти, гниющий, разлагающийся, зловонный, смердящий). Смерд ставит целью своей жизни только еду, отдых, совокупление, оборону и развлечение. Это те людские сущности, которые не особенно желают трудиться и стремятся только тешить свои низменные чувства и потребности. По сути вырожденцы.
[iv] Крода — костёр для обрядового погребения усопшего.
[v] Аль Магамат имя вымышленное, это стихотворение автора, Алексея Войтешика
ЛАРЬ 1 КЛУБОК 2
КЛУБОК 2
Атар открыл глаза. В стенной бойнице древнего Капища проносились быстрые тени. Это россыпи поднятой ветром палой листвы с шелестом сыпались под ноги своенравной Царице-осени. Убедившись в тщетности своих попыток угодить ей в подборе рисунка ковра, трудяга-ветер злился, завывая в кронах голых деревьев, ломая слабые сухие ветви, поднимая отвергнутую царицей золотую фольгу листвы и унося её куда-то в холодный мрак хмурого рассвета.
Старик Ари не спешил покидать своё тёплое ложе. Снова и снова переворачивая в памяти ночное видение, он понимал, что подобное внимание со стороны Тёмных Сил не сулит ему в ближайшем будущем ничего хорошего.
Ему не очень-то хотелось верить в то, что в своём долгом жизненном пути он постоянно находился под присмотром тех, кого он называет Злом. Однако теперь ему просто не оставалось ничего другого, как признать это. Оказывается, всё, начиная с того момента, когда он и его отец покинули свой дом, и заканчивая нынешней жизнью Атара, внимательно отслеживалось неусыпным оком Врага.
Неужели Тёмные Силы на самом деле стоят безсменными дозорами на всех жизненных перепутьях людей, ревностно следя за тем, чтобы кто-нибудь непременно оступился? Ведь встречаются нам и Светлые Учителя, но! Так уж устроен мир, что Тёмные «наставники» рядом с людьми оказываются куда-как чаще. Покровительство Тёмных и Светлых Сил в равной степени могут происходить даже в рамках одного рода, одной семьи. Вот сегодня, чем не пример?
Как-то давным — давно Рахмету — отцу Атара встретился седой старец, открывший за радушие и гостеприимство ему, простому пастуху, Путь Светлых. А через много лет самого Атара нос к носу столкнули во сне с Тёмными. И теперь, кто знает, чем этот их визит может для него обернуться?
Тогда,
Пробыв там девять лет и вобрав в себя мудрость и Свет Вечных Знаний, Рахмет снова собрался в путь. Он забрал с собой бывшего тогда на попечение священников, подросшего Атара, воспитывавшегося всё это время в пределах Духовной школы при Храме. Следуя указанию своего Духовного наставника, бывший пастух отправился на север, в священные земли Беловодья, где проживали нынешние потомки древних Арийских Богов…
Атару вдруг вспомнился день смерти отца. Уже немолодой к тому времени Рахмет давно чувствовал что-то недоброе от соседства с теми, кого выгнали в леса местные огнищане. Как только он увидел приближающихся к Капищу оборванцев, тут же отослал сына в лес, приказав не появляться больше тут, что бы ни случилось.
Вскоре Храм вспыхнул. Чумазые голодранцы бегали вокруг него, что-то кричали. Выволокли из задымлённого здания окровавленного отца и стали бить его кольями. Затем, оглушив, связали и бросили в огонь. Про прячущегося в лесу подростка никто, к счастью, даже и не вспомнил...
С этого момента и начались безконечные скитания Атара по просторам этой древней страны. Он исходил её всю вдоль и поперёк от Русского моря[i], через дышащие смертью пески и степи, в обход Великого Леса, до самых Рипейских гор[ii].
Теперь, с высоты прожитых лет, легко было вспоминать то далёкое прошлое. Это сейчас Атар уже хорошо знает язык Рассен и способен легко различать наречия и характерные для каждой местности особенности диалекта. А ведь было время, когда ему приходилось выдавать себя за немого, поскольку к немым здесь относились гораздо лучше, чем к смуглокожим чужакам. Хотя, если быть откровенным, и у немых тут тоже была жизнь несладкая. Потомки Ариев относились с большой опаской к тем, кого Боги лишили возможности говорить на их древнем языке.
Что ни говори, а Тёмный посланец правильно заметил, старик действительно натерпелся в этих краях всякого, и в юности, и в зрелом возрасте. Сколько ни скитался он по здешним просторам, нигде не находилось Атару места. Так и бродил он от веси к веси, словно ветер, пока в который раз снова не упёрся в седой гребень Рипейских гор.
Теперь он и сам не скажет с полной уверенностью, случайно ли набрёл как-то на старое здание Капища Д"iда[iii] рядом с погостом или это оно, древнее и величественное, заметив измученного скитаниями странника, само впустило его под защиту своих толстых, каменных стен. Не зря же в народе говорят, что глупо не придавать значения тому, что преподнёс тебе сам Случай. Как бы там ни было, но на тот момент Атар был просто счастлив тому, что наконец-то его никто не гнал прочь.
Кродировать усопших согласно древним обрядам в здешних местах перестали, и Капище пустовало. Вреда воздвигнутой ещё в незапамятные времена веже не чинили, однако и использовать её для чего-либо тоже не рисковали. Пусть, де, стоит, пока не развалится. К слову сказать, разваливаться она как раз и не собиралась. Ставили-то её на совесть.
Гнать чужого не гнали, но и особой радости от того, что кто-то поселился в «Храме мёртвых», никто не испытывал. Умерших чтили как Богов, а тут мужик объявился прямо в Капище: не волхв и не Жрец.