Чаганов: Москва-37

Кротов Сергей Владимирович

– Удача! – Слабого фонарного света из окна хватило чтобы разобрать надписи на папках: «Сталин», «Киров», «Жданов». – Компромат готовил, коротышка… А это что? Вскрытый пакет.

Подошла к окну, достала из конверта несколько листков.

– Вот это настоящая удача! Выписки из дела Чаганова и информационное сообщение для пленума!

Всё обнаруженное перекочевало в пустовавший на спине самодельный рюкзачок (полотняный мешок с двумя верёвочными петлями для рук), тихо щёлкнул замок сейфа и – в обратный путь: мимо начавшего похрапывать связиста в спальню (ключи на место), затем в гостиную… Вдруг одна сумасшедшая мысль

остановила её в полушаге от французской двери, увесистая поклажа шлёпнула по спине. Оля сорвала со спины заплечный мешок, достала из узкого внутреннего карманчика стеклянную пробирку, обёрнутую в кусок марли и вернулась в коридор.

– По какому звонить? – Оля обводит взглядом телефонные аппараты, тесно сгрудившиеся на столике в комнате связи.

Рядом с ним у стены на небольшом диванчике отвалился на спинку связист: лицо накрыто куском марли, край которой вздымается от каждого его вздоха, в комнате витает эфирный запах.

– Понятное дело, что по «вертушке»! – Её глаза останавливаются на единственном аппарате с номеронабирателем.

Это сейчас единственная связь с автоматическим соединением абонентов, любая другая – требует вмешательства операторов. Она, конечно, не защищена от прослушивания, но вот определить номер звонящего до появления АТС нового поколения – невозможно. Возле «вертушки» добротно переплетённая книжица-справочник для служебного пользования, изданная тиражом в тясячу экземпляров. Без труда находится нужная строчка: «С.М.Киров, Кремль (квартира)», затарахтел эбонитовый диск и в трубке послышались длинные гудки.

– Слушаю, Киров. – Раздаётся сонный голос секретаря ЦК.

– Здравствуйте, товарищ Киров! – Восторженно зачастила Оля, копируя интонации артистки Рины Зелёной. – Уж вы меня простите за поздний звонок, знакомая одна ваша звонит. Я уж не знаю помните ли вы меня… мы разговаривали, когда вы к нам приходили недавно на работу… я беленькая, а моя подруга – чёрненькая… вы ещё шутили…

– Девушка, – повысил голос Киров. – кто вы? Это – правительственная связь!

– Серёжа, – в трубке раздался скрипучий истерический женский голос. – с кем это ты говоришь?

– Спи, Маша, это по работе… – Раздражённо кричит он, прикрывая микрофон.

– Ты что меня совсем за дуру держишь? – Женский голос окреп, в нём послышались слёзы. – Девушки ему звонят домой в три часа ночи…

На заднем плане слышится грохот закрывающейся двери.

– … мне передали, что вы, товарищ Киров, интересовались мной. – Оля начала нервно крутить, выбившуюся из-под завязанного на затылке платка, русую прядь. – Я – Нюра из картотеки, вы спрашивали обо мне у начальника моего. Он мне рассказывал про это, правда арестовали его недавно. Так вот, звоню вам сказать, что согласная я. А «вертушка» эта – мужа, подружки моей, чёрненькой, от неё звоню, он у неё тоже большой начальник, но не такой, конечно, как вы, товарищ Киров… боится она его. А я не боюсь, я своему добра желаю…

– Бойкая ты, Нюра… – Усмехнулся он. – А как начальника-то твоего звать?

– Его все зовут «Спотыкач». – Оля затаила дыхание («Спотыкач» – пароль Чаганова, для связи со Свешниковым, помощником Кирова).

– Знаю такого… – Задумался Киров. – Как же найти тебя, красавица?

– Ой, на работу лучше не надо, – покусывает губы девушка. – а давайте там где вы с моим начальником встречались два месяца назад на аллее,

я тогда ещё у него в машине на заднем сиденье пряталась. Не знаю только как там эта церковь называется…

– Да, припоминаю… в то же время устроит?

– Устроит.

– А я смотрю ты ещё и умница, Нюра.

– Скажете тоже, Сергей Миронович. До свидания. Трубку кладу.

Оля аккуратно протирает все поверхности, к которым прикасалась, забирает марлю и бросает взгляд на часы на руке: надо поторопиться, впереди – двадцать километров до Коломенского и два с половиной часа на всё-про всё.

Она улыбается: «Вот это – настоящая жизнь! Корпеть над лабораторным столом – не моё»!

Глава 9

Москва. Кремль, кабинет Сталина.

21 июня 1937 года, 09:00

– Проходите, товарищ Фриновский, садитесь. – Хозяин кабинета, не встречает посетителя в центре зала, как это было полгода назад при утверждение на должность начальника ГУГБ, а хмуро и сосредоточенно приминает жёлтым пальцем табак в трубке.

В комнате, помимо Сталина, за столом заседаний у стены расположились Молотов и Киров, все трое с красными от недосыпания глазами, неприязненно глядят на вошедшего пока тот устраивается на стуле с противоположной стороны. Вдруг входная дверь распахивается и в кабинет влетают Ворошилов и Будённый с оружием в кобурах (небывалый случай для сталинской приёмной – все входящие сдавали оружие на входе в обязательном порядке) и без приглашения молча садятся по бокам от Фриновского. Тот только сейчас замечает «ежовские» папки, лежащие на письменном столе вождя и пытается втянуть голову в плечи.

– Вам, конечно, товарищ Фриновский, известно, – Сталин чиркает спичкой, поднимается со своего места и заходит ему за спину. – что наши люди прослушивали ваши разговоры, поэтому отпираться, что вы не знали о содержании этих папок бесполезно. (Тот молча кивает). Наши люди не только слушали вас, но и наблюдали за вами (вождь с удовольствием выпускает облако дыма)… поэтому и от убийства наркома внутренних дел вам тоже не отвертеться…

– Я не убивал! – Комкор пытается вскочить, поворачивая голову к вождю, но два маршала удерживают его на месте.

– Мы всё знаем, – Сталин возвращается к своему столу, берёт в руки листок и читает.-…«затем начальник караула и порученец подхватили т. Ежова, находившегося в бессознательном состоянии, под руки и потащили его из гостиной. Т. Фриновский проследовал за ними в двух шагах». Так называемая «предсмертная записка» тоже у нас, её написал тот же человек, что и состряпал вот эти «документы»… (Кивок в сторону папок). Вы понимаете, что этих улик более, чем достаточно чтобы любой военный трибунал приговорил вас к высшей мере наказания?

– Да, сознаю…

– Вы признаёте, что стали заговорщиком, который стремился к свержению правительства, Советской власти? – Сталин поворачивает голову к Ворошилову.

– Ты ж за неё кровь в семнадцатом проливал… здесь при штурме Кремля! – Народный комиссар обороны кладёт руку на плечо Фриновского.

– Ты ж, Мишка, у меня в Первой Конной служил… (был начальником особого отдела) – Будённый толкает его с другой стороны.

– … – Из горла комкора доносится какое-то бульканье. – Товарищи, нет мне прощения!