Чакра Кентавра (трилогия)

Ларионова Ольга

— Что значит — действительно? Мы же оба ее не видели.

— Чернавка могла наслать на нас чары. Хотя… ты-то у меня перед глазами, как столб. Даже не просвечиваешь.

— Ну, слава древним богам, значит, хоть ты-то здоров!

Они перебрасывались словами через узенькую тропинку, напрягаясь все больше и больше от одной и той же мысли: если там что-нибудь случится, то как помочь невидимке? Но сразу за воротами начиналась плотная кустарниковая преграда, так что в середину Пустыни прямого хода

не было. Не исключено, что там еще и маленький лабиринт.

Пока оба мысленно прикидывали, как в таком случае поднять корабль и подвесить его над столь плотно засаженным и, вероятно, застроенным массивом, воротца качнулись, торопливые шажки пролетели над тропинкой и замерли, предоставив место легкому, но хорошо слышному дыханию.

— Двинулись обратно, — скомандовал всегда чуточку капризный голос. — Ничего там нет. И про детей не слыхали. Вот только как мне теперь снова обрести человеческий вид?

— А каким образом ты его потеряла? — поинтересовался Флейж.

— Открыла бутылочку со снежинками. Ну, которую кто-то из вас подарил…

— Закрой обратно! — крикнули хором оба джасперянина.

— Пожа…

Раздался тихий шелест, словно взлет снегового буранчика, и девушка с узеньким флакончиком в руке появилась под бамбуковой сосной, как привидение.

— Давайте в темпе на корабль! — сердито крикнула она.

— Да в чем дело? Ты же сказала, что там ничего нет.

— Ну, во–первых, там эта самая Чернавка, а во–вторых, теперь нам освободить папашу нашего Лоэнгрина — раз плюнуть.

— Лронга.

— Ну, Скюз, не придирайся! И вообще, кто меня будет транспортировать? Не пешком же идти! — Транспортировали оба.

— Ю–ю там нет, — лаконично доложила девушка. — Чернавка о белоголовом ребенке слыхом не слыхала. А теперь давайте быстренько в тюрьму, потому что — смотрите!..

Посмотреть было на что. Нельзя даже было определить, кто потрясен больше — джасперяне или тихриане.

— Ну, так кто со мной?

Пауза была естественной и продолжительной.

— Думайте быстрее, человек же за решеткой!

Мона Сэниа подошла к пей и спокойно сняла амулет с ее груди. Это не было королевским жестом — просто у ребенка появился и набирал силу синдром неудержимости, а на чужой планете это к добру не приводит.

— Кто из вас знаком с расположением темницы? — обратилась она к тихрианам.

— Сибилло где не побывало…

— А ты, рыцарь?

— Я только знаю, что она находится в соседнем городе. Это неблизко. Каравану — четыре перехода, а вот если шурушетра раздобыть, то, думаю, до угашения Невозможного Огня домчаться можно.

— Шурушетра мы спроворим! — как-то чересчур поспешно откликнулся сибилло. — Только он больше двоих не осилит, да и то придется выбирать, кто не больно мясист.

— Тогда выбор определен условиями: едут двое, сибилло и Ких, как самый легкий из нас. Сибилло, ты найдешь предлог, чтобы посетить темницу? Да? Прекрасно. Ких пойдет следом, невидимый.

Ты только должен указать ему на отца нашего рыцаря и удалиться, остальное уже не твоя забота. Как только Ких отправит сюда старика, он так же незримо присоединится к тебе, и вы в тот же миг будете здесь.

— А скакун мой? Его ж на деньги не купишь!

— И скакуна доставим. Киху нужно только хорошенько запомнить окрестности тюрьмы. Городок небольшой?

— Раз темница есть, значит, изрядный. Ракушечником называется, камень такой белый, в нем колодцы долбить ладно.

— О колодцах потом, — нетерпеливо оборвала его принцесса.

Сибилло насупился:

— Так о темнице же…

Тогда на эту крошечную реплику никто не обратил внимания. Джасперяне преобразились: воскрес прежний дух блистательных и — главное — несущих исключительно добро рыцарских деяний, сопутствовавший им во время путешествия по мирам созвездия Костлявого Кентавра. Хроническое бессилие в поисках ненаследного принца словно пригибало их к земле, и теперь, получив возможность совершить акт милосердия, они воспрянули духом и телом.

Один сибилло сидел на пятках, как сыч.

— Досточтимый сибилло, — обратился к нему Флейж, — раз уж ты сам вызвался помочь рыцарю Лронгу, то соблаговоли поднять… то есть не позволишь ли перенести тебя на спину твоему многоногому скакуну? Я видел его с крыши дворца и сделаю это так же бережно, как перенес бы любимую девушку.

— Сибилло уже не помнит, как носят на руках девушек, — буркнул себе в усы шаман. — Сибилло обещало предоставить шурушетра, и только.

Ну, вот и первое препятствие — этот старый пень нашел время набивать себе цену.

— Ну, дедулечка, ну пожалуйста. — Таира опустилась на колени и обвила его плечи нежными совсем не по–детски руками. — Ты же у нас самый справедливый, самый всемогущий… — Вероятно, она владела тем врожденным даром уговора, которым обладает большинство земных женщин, когда результат важнее произносимых слов. — Я тебе подарю все свои бусы для твоей прекрасной бороды — хочешь? Я подарю тебе этот амулет, когда мы здесь все дела закончим, — не желаешь? Ах, желаешь. Чудненько. Ну, что еще тебе, старый ко… уважаемый аксакал? Если хочешь, я позволю тебе поносить себя на руках — я легонькая…

Невинный взмах ресниц в сторону Скюза, сопровождающий эти слова, был совершенно неописуем.

Рыцарь Лронг устрашающе шевельнул бровями и откашлялся, намереваясь вмешаться. Но шаману, похоже, уже хватило.

— Сибилло согласен принять твои дары, о дитя, чья кожа благоухает, как похлебка из восьми трав и ягод. Сибилло выполнит все, что решили без его соизволения. Но не раньше, чем ты расскажешь о том, что видела, побывав в недоступном для всех жителей Тихри священном месте. Ты расскажешь и забудешь, иначе тебя опустят в самый глубокий колодец, где ты умрешь без еды, питья, и анделиса. И ты забудешь все, что слышал, Травяной рыцарь!