Чалдоны
Шрифт:
Вымела Ляля веником сор из избы, все перемыла, вкусный обед приготовила. Ткачик — полевой воробышек — за родителями слетал.
Те рады не рады: в комнатах прибрано, опрятно, светло!
— Маленькая ты моя… — погладила дочку счастливая мать.
— Маленькая, да удаленькая, — улыбнулся отец. — Народ от рабства спасла!
С тех пор в деревеньке Россь так и повелось: объявится чужой человек, Ляля его аленьким платочком на чистую воду выводит. Если обманщик — камнем на дно идет, если честный — живым остается.
Ткачик — полевой воробышек — над окном у
ТУНГУССКИЙ МЕТЕОРИТ
Т. Т. Фоминой
Стояла во времена царя Николая Второго на истоке реки Тунгуски изба. Жил в ней сирота. Понизовские сельчане прозванье ему дали — Февралько: дескать, у него в голове не хватает одного, а иногда и двух дней, если от народа на отшибе держится. Кормился Февралько охотой и рыбалкой. Смекалистый и легкий был: ничего мимо рук не проплывет, не проскочит.
Отправился раз Февралько летом на лодке в понизовье к богатому купцу пушнину на товары менять. Увидела его там девчонка из многодетной семьи и влюбилась. Хоть и мала росточком, зато — коса золотющая, брови соболющие, глаза синющие… В розовом платье, на груди — медная брошь с серебряной рыбкой в середочке. Куда ни шагнет Февралько, девчонка всё около него вертится, да он внимания на невеличку не обращал.
Наменял у богатого купца разных товаров, поплыл обратно. Девчонка вышла на речной бугор, помахала вслед белым платочком.
— Бог даст, свидимся…
Плывет Февралько на груженой лодке, гребет веслами против течения — пот градом с него катится. Не один быстрый перекат одолел, пока домой добрался. Только приткнулся к родному бережку, вдруг сверкнула молния, тайга зашаталась, вверх по Тунгуске волна пошла. За дальним кедровым хребтом раздался грохот, брызнули над ним голубовато-прозрачные осколки, земля содрогнулась, и всё кругом заволокло белым туманом.
Перетаскал Февралько из лодки товары в избу и, когда туман рассеялся, отправился глянуть, что там такое могло быть. Пришел и обмер. На сколько глаз хватало, раскинулась перед ним пустошь, деревья в одну сторону повалены. А над ней, высоко-высоко в небе, серебристая рыбка висит. Шагнул вперед, чтобы получше ее разглядеть, и так ударился лбом о невидимую стену — искры из глаз брызнули. Жутко ему стало.
— Свят, свят, свят… — И наутек.
Прибежал домой, а с крыльца девчонка улыбается: коса золотющая, брови соболющие, глаза синющие… В розовом платье, на груди — брошь с серебряной рыбкой в середочке.
— Откуда взялась?! — Февральку от страха в жар бросило.
— Упала с небес! — рассмеялась гостья. — Не бойся, не съем. Пусти на постой?
— Живи, места хватит, — разрешил Февралько, отгородил ей комнату с окном на восток и больше ни о чем спрашивать не стал: надо — сама расскажет.
Каждое утро, чуть заиграет зорька, девчонка уходила по тропинке на дальний кедровый хребет, а поздно вечером возвращалась. Незаметно бросала горсточку голубовато-прозрачных осколочков в
Февралько диву давался: гостья по тайге шарится, а платье на ней всё как новое?! Не вытерпел, поинтересовался: кто такая? Девчонка окатила его синющим взглядом, словно речной волной, он и понес сам о себе околесицу: я — Февралько, у меня в голове не хватает одного, а иногда и двух дней, сохатых сетью ловлю, рыбу из ружья стреляю, зимой босиком хожу, летом — в катанках… Еле-еле остановился. После этого случая, чик-чок, зубы на крючок, чтобы снова не опозориться.
А была это небесная исследовательница с космического корабля, прилетевшего из соседней Солнечной системы изучать Землю. Опускалась на «летающей тарелке» в безлюдное местечко набрать для химического анализа родниковой воды, попала в грозу и потерпела аварию. Вот теперь-то и ремонтировала свою «летающую тарелку», чтобы вернуться на космический корабль, который ждал ее над пустошью, опоясанной для безопасности невидимой стеной.
Уже на борах черника поспела, выскочили маслята, а девчонка все гостит, пропадает целыми днями в тайге. Жалко Февральке невеличку. Пораньше стал с рыбалки приходить. Ужин приготовит, стол накроет и ждет.
Нарвал раз букет белозоров и подарил ей. Понюхала цветы и печально сказала:
— В наших краях такие не растут… Спасибо…
Однажды девчонка припоздала. Февралько забеспокоился: глушь вокруг, мало ли что могло случиться? Хоть и жутко, но побежал на дальний кедровый хребет. Прибежал и видит: высоко-высоко в небе всё та же самая серебристая рыбка висит, а к ней, с каждой секундой уменьшаясь в размерах, летит голубоватая искорка. Подлетела, нырнула рыбке в рот — и та мгновенно исчезла…
Долго искал Февралько девчонку, так и не нашел. Вернулся домой, сел на лавку и уставился в пол. Такая тоска на него навалилась, хоть в Тунгуске топись. Видит — в щелке между половицами знакомая брошь застряла. Поднял ее — и так ему сразу легко и весело стало! Ни днем, ни ночью с находкой не расставался.
Вскоре выпал снег. Февралько с рыбалки на охоту переметнулся. Отохотился зиму и летом опять поплыл на лодке в понизовье к богатому купцу пушнину на товары менять. Столкнулся там на деревенской улице с девчонкой. Хоть и росточком невеличка, зато — коса золотющая, брови соболющие, глаза синющие. В том же розовом платье, только на груди броши нет.
— Вот и свиделись! — рассмеялась.
— На-ка свою потерю, — обрадовался Февралько, протянул ей на ладони медную брошь с серебристой рыбкой в середочке. — Почему не попрощалась… — И прикусил язык: не дай бог, опять околесицу о себе понесет.
— Как это не попрощалась?! — обиделась девчонка. — А кто тебе с речного бугра белым платочком махал?
Наменял Февралько у богатого купца на пушнину разных товаров, обвенчался с невестой и увез ее к себе жить.
Убиралась молодая жена в избе и наткнулась на старую берестяную шкатулку на полке. Открыла — полнехонькая голубоватых стекляшек. Кликнула мужа. Февралько глянул — и ахнул: