Чалдоны
Шрифт:
— Алмазы?! Ну, тятенька! Ну, маменька! Всё в нищих рядились… — и перекрестился: — Простите за грубые слова, царствие вам небесное…
Перебрались разбогатевшие Февралько и невеличка в губернский город Иркутск, обучились грамоте и ударились строить по Сибири детские приюты и школы, как будто их кто-то специально толкал на это богоугодное дело.
Больше века прошло с тех пор, как небесная исследовательница потерпела аварию в сибирской тайге. Ученые по сей день спорят между собой. Одни
ПЬЯНЫЙ БЫК
Тысячи лет назад жил на знойном юге в стеклянном дворце царевич Сполох. Был у него красный бык, на котором он катался по диким степям.
А на холодном севере жила в хрустальном дворце царевна Журчинка. Была у ней голубая корова, на которой она каталась по дикой тундре.
Ничего они друг о друге не знали. Целыми днями упражнялись в стрельбе из лука. До того метко стреляли, что могли попасть в падающую звезду.
Ехал раз царевич по берегу Лены — брала она в те времена свое начало на знойном юге, а кончалась на холодном севере, — вдруг видит: белый кречет ловит в небе гагару. Пустил стрелу в сокола и выбил перо из левого крыла.
Рассердился белый кречет и проклекотал:
— Гореть тебе неугасимым огнем и ходить холостым, пока не встретишь прозрачную царевну.
И улетел за облака.
Хотел Сполох бросить перо в реку, а гагара не дала:
— Береги его, еще пригодится.
Воткнул соколиное перо в шапку. Стал гореть неугасимым огнем и бояться воды.
То же самое произошло и с царевной Журчинкой. Ехала по берегу Лены, видит — белый кречет ловит в небе гагару. Метнула в сокола стрелу и выбила перо из правого крыла.
Рассердился белый кречет и проклекотал:
— Быть тебе прозрачной и незамужней, пока не встретишь горящего неугасимым огнем царевича.
И улетел за облака.
Хотела царевна бросить перо в реку, а гагара не дала:
— Береги его, еще пригодится.
Воткнула Журчинка соколиное перо в шапку. Сделалась прозрачной и стала бояться огня.
Жили они себе, жили. Царевич на красном быке по диким степям катался, царевна на голубой корове — по дикой тундре. Совсем отбились от родительских рук.
Пришло время царевичу жениться, а царевне замуж выходить. Сосватали ему невесту с гремучего востока, а ей жениха — с туманного запада. Не по душе они пришлись Журчинке и Сполоху. Отказались идти под венец. Разгневанные родители прогнали ослушников с глаз долой.
Царевич ускакал на красном быке в дикие степи, а царевна на голубой корове — в дикую тундру. Стали там жить, друг о друге мечтать. Он ест всухомятку жареную дичь, боится воды, она — ягоды, боится огня.
Сидел раз царевич на берегу и, забывшись, погляделся в реку. Подхватила она отражение и понесла вниз по течению. Несла,
Увидела Журчинка отражение царевича, хотела поймать, а голубая корова — хоп! — и выпила. Запечалилась царевна — свет не мил.
Плыла мимо гагара и спросила:
— Отчего, подружка, невесела? Расскажи, может, я чем помогу?
Жаль ей Журчинку: пугливой бедняжка стала, прозрачной.
Рассказала царевна обо всем гагаре, та облегченно вздохнула:
— Это же царевич Сполох! Живет на знойном юге, куда каждую осень зимовать улетаю.
— Помоги встретиться с ним, — взмолилась царевна.
Подумала-подумала гагара и говорит:
— Вот что, красава, поглядись в реку, а я твое отражение царевичу Сполоху доставлю. Если понравишься — сам тебя найдет.
Погляделась Журчинка в реку, подхватила гагара отражение и побежала по воде на исток. Добежала до царевича Сполоха, тот увидел отражение царевны, хотел его поймать, чтобы получше разглядеть, а красный бык — хоп! — и выпил.
— Скажи, добрая птица, — упал на колени царевич, — кто это был?
— Царевна Журчинка, — ответила гагара. — На севере живет.
Сел царевич Сполох на красного быка, поехал на холодный север.
А царевна Журчинка в это время, не дождавшись весеннего прилета гагары, поехала на голубой корове на знойный юг. Долго ехали, окликая друг друга. Встретились на излучине реки и обнялись. Окутало шелковое облако прозрачную царевну и горящего неугасимым огнем царевича и тут же рассеялось. Стали они такими, как прежде.
Собрались ехать, родителям в ножки поклониться, а красный бык и голубая корова от долгого пути копыта стерли. Призадумались царевна и царевич.
Летела над плесом гагара и завернула к ним.
— Отчего такие пасмурные?
— Бык и корова копыта стерли…
— Стоит ли из-за этого кручиниться, — успокоила гагара и надоумила: — Плывите на плоту, как раз в хрустальное царство и уткнетесь.
Послушались они мудрую гагару, связали крепкий плот. В дорогу травы красному быку и голубой корове нарвали и понеслись по реке. Ели бык и корова траву, одна пьяная травинка возьми да и попади быку, съел — опьянел и стал буянить. Плот накренило и давай бить о крутые берега…
Где упал бык — вырос красный утес, а чуть ниже по течению, где упала корова, — встали с обеих сторон голубые скалы.
Царевну и царевича спасли соколиные перья: во время крушения приподняли влюбленных над водой и плавно вынесли на сушу. Стоят Журчинка и Сполох на берегу, радуются, что миновала их смерть, вдруг сверкнул над ними белой молнией кречет, выхватил свои перья и растаял в небе.
Помахали ему благодарно вслед царевна и царевич и назвали красный утес Пьяным Быком, а извивающийся чешуйчатой змеей между голубых скал перекат — Чертовой Дорожкой. Взялись за руки и пошли навстречу жизни…