Чарли Бон и Пустынный волк
Шрифт:
— Леопарды Алого короля, — раздалось еще одно ужасное карканье из того же угла.
Дагберт повернулся к своему отцу с вопросом:
— Мы ведь ведем свой род от Алого короля?
Его отец согласно кивнул:
— Именно поэтому мы сейчас здесь.
— Похоже, ты уже знаешь историю Алого короля? — Иезекииль подкатил свою коляску поближе к Дагберту, — тогда тебе должно быть известно, что когда его жена умерла, он ушел горевать в лесные чащи на север своего королевства. Но отправился в путь не он один, потому что вслед за государем поспешили три его верных леопарда. А знаешь ли ты, что он превратил этих леопардов в больших золотисто-рыжих котов, шерсть которых сияет и переливается, как языки пламени. Они бессмертны и появляются в каждом
— Почему? — бесстрашно спросил Дагберт, не обращая внимания на праведный гнев старика.
— Чарли Бон, — ответил скрежещущий голос из полумрака.
— В самом деле, за всем этим стоит Чарли Бон, — подтвердил его слова Доктор Блур, — конечно, он пытался спасти своего отца, но чтобы сделать такое… — директор Академии молча махнул рукой в сторону сына. Все было понятно и без лишних слов.
— А вы нашли способ, как лучше наказать Чарли Бона? — осведомился Лорд Гримвальд.
— Мы надеемся на вашу помощь, — Доктор Блур с раздражением втянул воздух сквозь сжатые зубы, — все дело в том, что у Чарли есть не просто обычные друзья, а друзья с очень сильными магическими способностями. К тому же их водой не разольешь, они держатся всегда вместе, как приклеенные.
Беатрис пытается уничтожить завещание.
— Клей можно растопить или растворить, — тихо и спокойно заметил Дагберт.
В воздухе повисло удивленное молчание. Блуры воззрились на Дагберта с новым интересом и уважением. Но все внимание мальчика было приковано к обезображенным глазам Манфреда, который внимательно наблюдал за ним из своего полумрака. Все присутствующие в комнате неожиданно ощутили внезапно возникшую незримую связь, которая установилась между Дагбертом Эндлессом и Манфредом Блуром.
Иезекииль торжествующе улыбнулся. В Академии Блура получали знания многие одаренные, некоторые ученики являлись злодеями, подающими большие надежды, но Дагберт был исключительным и неповторимым, и никто из них не мог сравниться с этим смертельно опасным мальчиком с ледяными глазами. Дедушка был полностью в этом уверен.
Лорд Гримвальд встал и начал нервно мерить своими нескладными шагами комнату:
— Итак, вы возьмете моего сына на обучение. Как мне вас за это отблагодарить?
— Ну, вот мы и добрались до самой сути нашего дела, — нетерпеливо откликнулся Иезекииль. — Вы можете управлять морями и океанами, Лорд Гримвальд. Великий, даже высочайший дар, позвольте заметить.
Лорд Гримвальд слегка поклонился в знак одобрения этих слов и снова продолжил ходить в раскачку по комнате.
Теперь слово взял Доктор Блур:
— Отец Чарли, Лайелл Бон в данный момент проводит на побережье океана второй медовый месяц со своей женой Эмми. И они решили отправиться вести наблюдение за китами.
— Наблюдать за китами! — прокудахтал Иезекииль, и затрясся от смеха, — надутые дураки! Они выйдут в море на маленькой, утлой лодочке. Волны будут швырять ее из стороны в сторону, а потом ее накроет огромная, очень высокая и широкая волна и унесет бедную лодочку на дно океана, где Лайелл и Эмми останутся навсегда и смогут бесконечно любоваться на морских обитателей. Что Вы думаете об этом, Лорд Гримвальд?
— Мне нетрудно сделать это для вас, — Лорд Гримвальд перестал, наконец, расхаживать и сел к столу, — но я бы хотел уточнить еще кое-что, если это, конечно, не секрет, — помимо наказания Чарли Бона, существует ли другая причина, по которой вы хотите утопить Лайелла Бона?
— ЗАВЕЩАНИЕ! — хором воскликнули Иезекииль и Доктор Блур.
— Завещание? — удивился
— Оно старое, очень старое, но мы уверены, что оно все еще имеет юридическую силу, — сказал Иезекииль, — оно было составлено еще моим прадедушкой, Септимусом Блуром, в 1865 году, незадолго до его смерти. Он оставил все состояние своей дочери Мэйбелл и ее потомкам. Наследство включало в себя поместье с садом, разрушенный замок на огромной территории, бесценные сокровища и многое другое. Но моя внучатая тетка Беатрис, видите ли, была ведьмой и ненавидела свою сестру Мэйбелл так сильно, что отравила ее и составила поддельное завещание. По этому фальшивому завещанию все имущество переходило моему деду Бертраму, от него моему отцу, а затем ко мне. Беатрис ничего не хотела для себя, ей не нужны были земли и богатства. Тетушке ведьме было достаточно удовольствия видеть результат своих действий — Мэйбелл отравленной, а ее детей нищими попрошайками.
Душка — приятель Билли Грифа.
— Простите меня, Мистер Блур, но я не совсем понимаю, — в чем, собственно, проблема? — Гримвальд недоуменно развел руками, — похоже, что настоящего волеизъявления больше не существует.
— Но оно есть, есть! — дико вскричал Иезекииль. Его кто-то нашел, а потом Руфус Гриф, правнук Мэйбелл, подарил его своей жене Эллен в день их бракосочетания.
— Завещание? — уточнил Лорд Гримвальд.
— Нет, нет, не совсем так. Она получила не сам документ, а закрытую шкатулку, в которой тот хранился, — поспешил объяснить ему Доктор Блур, — ключик был потерян, и она не смогла открыть заветный ларец, но Эллен обладала даром ощущать… вещи такого рода. Она догадалась, что внутри находится что-то очень важное.
— Мы уверены, что Руфус передал сундучок на хранение своему лучшему другу Лайеллу Бону, — продолжил рассказ Иезекииль, — они были друзьями — не разлей вода. Мы угрожали, пытались торговаться. «Отдай нам, пожалуйста, шкатулку», — уговаривали мы этого упрямца, — «и ты получишь половину нашего состояния». Конечно, никто не собирался ему ничего отдавать, — коварная усмешка скривила тонкие губы злобного старика, — но в любом случае Руфус никогда бы ее не отдал. Поэтому нам пришлось избавиться от него и от его глупой жены. Кто-то случайно повредил тормозные шланги на их автомобиле. Произошла неприятная авария. Их маленький ребенок уцелел, но он до сих пор не знает, из-за чего погибли его несчастные родители.
— Его зовут Билли, — дополнил Доктор Блур, — мальчик находится здесь, в Академии, под нашим присмотром. Ему восемь лет, он понимает язык зверей и птиц и умеет с ними общаться.
— Это может оказаться полезным, — заинтересовался Дагберт.
Иезекииль хрюкнул от смеха, — дарование Билли пока не принесло ему никакой пользы, скорее наоборот. Возьмем, к примеру, Перси, — он щелкнул пальцами, — Перси, ко мне!
Из-под стола вылез старый облезлый пес, похожий на мопса, или бульдога. За обилием липших складок шкуры на широкой морде его глаз почти не было видно. Короткие кривые лапки с трудом несли раскормленное бочкообразное тело. Губы Дагберта брезгливо скривились от омерзения, когда это существо дружелюбно заворчало и положило слюнявую пасть на одеяло Иезекииля.
— Билли дал ему имя «Душка», — усмехнулся Иезекииль, — Бог знает почему. Собака хорошо понимает тарабарщину Билли, но, к счастью, совсем не понимает нашу речь, и ничего не знает о нашем соглашении. Песик думает, что мы, возможно, говорим о бабочках, — Иезекииль помахал скрюченными подагрой пальцами над своей головой, изображая полет бабочки, — мы могли бы говорить о чем угодно, например, о праздничных вечеринках, он все равно ничего не поймет и не расскажет Билли ни о нашей маленькой беседе, ни о его большом наследстве.