Чародей Амбермера

Пирс Келвин

Брескин погладил могучей ладонью рукоятку боевого молота, висевшего у него на поясе. Пусть боги сжалятся над теми несчастными пиратами, которые осмелятся навредить Милостии! Половину жизни Брескин был человеком мирным, но он слишком хорошо знал и слишком отчетливо помнил кровавую ярость настоящего боя. Он-то знал, каково это — по-настоящему выйти из себя…

Брескин отогнал эти мысли подальше. Он помнил множество кровавых событий прошлого, так что не было нужды заранее воображать новые.

У дальнего поворота, там, где дорога скрывалась за гребнем холма, Брескин заметил какое-то

маленькое животное. Он прищурился, стараясь рассмотреть зверька. Приглядевшись, Брескин даже остановился. Похоже, это был кот. Зверек легко, без видимых усилий, перепрыгивал с камня на камень и словно скользил над землей, направляясь к Брескину.

Неужели к нему привяжется еще один котик? В первые дни путешествия великана сопровождал маленький черный бродяжка, который, на удивление, не отставал, а если даже куда-либо пропадал, то каждый день неизменно появлялся снова. В последний раз Брескин видел того котика перед тем, как вошел в таинственную пещеру, которую отыскал «отец». Зверек удачно выбрал время, чтобы отстать от путешественника, потому что как раз в тот самый вечер на Брескина и его спутников напали кровожадные маленькие твари.

Когда кот подбежал ближе, Брескин сбросил дорожный мешок с плеча, уронил на землю и шагнул навстречу зверьку.

— Киса?

Давний спутник подбежал к великану и мяукнул, а потом ловко вывернулся из-под ладони, как он всегда делал, когда Брескин хотел его погладить.

— Клянусь Дочерьми, ну что за преданный котик! — воскликнул верзила и присел, чтобы рассмотреть кота получше.

Вскоре у него не осталось никаких сомнений. Спустя… Брескин посчитал на пальцах — спустя шесть дней его мохнатый дружище снова вернулся к нему.

— А ведь ты меня обогнал, — Брескин вспомнил, сколько он прошел с тех пор, как в последний раз видел кота, и сказал: — Наверное, ты волшебник.

Он изучающе посмотрел на кота. Что Эгри тогда сказал про Александра? Что он не чародей, а «что-то большее». Они встретились со стариком в шелках спустя несколько часов после того, как Брескин в последний раз видел черного котика. Поговаривали, что некоторые волшебники умеют превращаться в животных, и ведьмы тоже, по слухам, держат у себя «фамильяров». Таких демонов — или духов, или кто они там на самом деле, — которые с виду выглядят как обыкновенные коты, или совы, или волки.

Котик обошел Брескина и потянулся носом к его дорожному мешку. Великан рассмеялся.

— Унюхал колбасу! Боюсь только, она для тебя слишком острая. Но у меня еще есть сыр, и я с тобой обязательно поделюсь после того, как мы еще немного пройдем.

Он поднял мешок и забросил на плечо. В следующее мгновение котик легко подпрыгнул, взобрался на мешок и устроился там. Брескин представил себе Александра, старика, который разговаривал шепотом и одевался в разноцветные шелка, больше подходящие продажной женщине, нежели почтенному старцу. Гигант рассмеялся и посмотрел на кота, который надежно устроился у Брескина на плече. Перестав улыбаться, великан еще раз задумчиво поглядел на нежданного наездника, потом снова засмеялся и пошел дальше.

Глава 7

— Виноторговец? —

Если бы Рэнд разговаривал не со своим монархом, выражение на его лице можно было бы ошибочно счесть вежливо-скучающим.

— Вот именно! — Король повернулся боком к необыкновенно широкому зеркалу, которое было вправлено в дверь его платяного шкафа. — Причем не перекупщик какой-нибудь, заметь, Рэнд. Достоверность маскировки проверяется мелкими деталями, — поучительно воздел он указательный палец. — Как раз этого ты никак не можешь понять. Тебе кажется, что мне достаточно только набросить плащ и натянуть поглубже шляпу, чтобы можно было выйти в город, в народ.

Рэнд не стал возражать, хотя был совершенно уверен, что никогда не только не высказывал, но и вообще не имел никакого мнения об искусстве переодевания. Он знал, что отговорить или как-нибудь отвлечь короля от прогулки по городу в «маскировке» все равно не удастся. Поэтому Рэнд хотел только одного — чтобы Асбрак поскорее ушел и поскорее вернулся.

— Боюсь, подобные тонкости от меня ускользают, ваше величество.

— Это правда, — согласился король, любуясь малиновым носовым платком с кружевами, который будто бы случайно выглядывал из кармана на жилете, отороченного голубым шелком. Повернувшись к советнику, Асбрак сказал: — Понимаешь, в этом как раз все и дело. Тонкости, мелочи…

Маленький человечек, которого совсем не было видно за дверцей платяного шкафа, подскочил к королю и принялся поправлять лацканы его камзола. Асбрак смотрел куда-то поверх головы камердинера.

— Если тебе понадобится замаскироваться, Рэнд, непременно обратись ко мне. Я сам буду твоим камердинером, — пообещал король и взмахнул рукой, подчеркивая свои слова.

— Ваше величество, вы так добры…

Проводив короля до садовой калитки, Рэнд занял наблюдательный пост у окна, из которого была видна центральная улица города.

В сточных канавах еще стояла вода после ночной грозы и утреннего дождика, но к обеду небо прояснилось. С моря дул теплый бриз. Рэнд подошел к окну как раз вовремя. Король «незаметно проскальзывал» через ворота, чтобы смешаться с пешеходами на улице. Далее Асбрак зашагал по главной улице города, тяжело переваливаясь с ноги на ногу. Прежде чем правитель скрылся из виду, он прошел мимо множества магазинов и лавочек, вывески которых были украшены очень характерным, хорошо узнаваемым монаршим силуэтом.

Рэнд вздохнул. Ему часто приходилось вздыхать, стоя у этого окна. Сегодня вечером, казалось, все жители Амбермера высыпали на улицы города. Покончив с дневными трудами, горожане разбрелись по тавернам, чтобы спокойно посидеть за кружкой вина и пообсуждать похищение принцессы Ирис и ее царственного супруга, принца Гилберта Молчаливого, наследника королевства Фелшалфен. Рэнд понимал, какое это удовольствие — неторопливо прихлебывать вино и разговаривать о последних новостях. Он отвернулся от окна и быстрым шагом пересек кабинет. С другой стороны, предполагалось, что он кое-что сделает для спасения царственных пленников.