Чародей поневоле (сборник)
Шрифт:
— Это ты точно подметил,— уязвленно отозвался Род.— Я не вижу совершенно ничего необходимого в том, чтобы запугивать детей до смерти и вынуждать их бояться самых привычных вещей. И если я говорю ему, что он должен вести себя хорошо, то он должен вести себя хорошо просто потому, что он верит в меня.
— Лучше бы так не было, потому что если этот постреленок перестанет верить в меня, то меня попросту не станет! — проворчал Бром.— Однако это пагубно — лишать младенца одного из самых восхитительных детских ужасов: страха перед жутким чудовищем,
Магнус радостно взвизгнул и прижался крепче к матери.
— Правда-правда! — Бром предостерегающе поднял указательный палец.— Они жутко злобные, они готовы сожрать и детишек, и их родителей! А твоим маме и папе нужно идти и сразиться с ними и прогнать их из страны нашей раз и навсегда, но они не могут пойти, если не будут знать, что с тобой все хорошо.
Магнус очень внимательно смотрел на Брома. Похоже, он начал понимать, к чему это все говорится.
— Так поспеши к своим нянькам! — воскликнул Бром и хлопнул в ладоши.— Поспеши к ним и будь с ними, покуда не позовет тебя твоя мать! Будь с ними, покуда твои отец и мать не прогонят страшилищ из нашей страны!
Магнус искоса глянул на мать:
— А маленькие тозе их плогоняют?
— Боюсь, что нет,— решительно заявила Гвен, приподняла малыша и посмотрела ему в глаза.— Ты должен вести себя так, как твой дядя Бром…
Только Род заметил, как тень пробежала по лицу Брома.
— …велит тебе. Ты должен лететь обратно в Эльфландию, к твоим нянюшкам, и быть там, покуда мы с папой не прогоним этих чудищ. Но я буду звать тебя, когда сумею, чтобы поиграть с тобой. Ну, теперь ты послушаешься?
Малыш сердито нахмурил бровки и неохотно кивнул.
— Вот умница! — Гвен поцеловала сына.— А теперь лети!
Магнус посмотрел на Рода. Тот протянул руку, чтобы на прощание сжать пухлую ручонку, но сжал… воздух. Магнус исчез.
— Эти младенцы понятливее, чем нам кажется,— довольно прогрохотал Бром,— ежели говорить с ними прямо.— Он нахмурился и посмотрел на крестьян,— Ну а вы что рты раззявили, деревенщины? Детишек раньше не видали, что ли?
Мужчины вздрогнули и виновато посмотрели на Рода, а женщины только вздохнули, но одна из них сказала Гвен:
— Да будет Господь милостив к вам, леди! И хвала Ему, что мои детушки такого не умеют!
— Ваши дети точно так же балуются, как и мой сынок.— изумленно проговорила Гвен.— Но только и я кое-что умею такое, чтобы с ним управляться. Однако благодарю тебя за пожелание, добрая женщина.
Тут в шатер вошел один из часовых:
— Милорды, вас просит явиться к нему его величество.
Бром нахмурился:
— Что стряслось?
— Да ведьмы друг дружке весть передали, милорд. Корабль-дракон плывет к владениям Бурбона.
Через полчаса,
— У меня не было времени выслушать вести до конца, Тоби. Кто заметил зверолюдей?
— Матильда, милорд. Она вместе с Марион, своей сестрой, улетел на восток и жил в хижине на высокой скале, которую поставил там для них лорд Габсбург по приказу его величества.
Род кивнул:
— И они по очереди там сидели и ждали, не послышатся ли какие-нибудь странные мысли?
Тоби пожал плечами:
— Как повелел его величество. Час слушали, а час занимались другими делами, а потом снова слушали.— Он краем глаза глянул на Рода.— А ведь это ты уговорил его величество отдать нам такой приказ?
Род нахмурился и покачал головой:
— Что я знаю о том, как надо слушать чужие мысли, Тоби? Это Гвен так предложила. Ну, так кто же услышал мысли зверолюдей? Та, что была в дозоре, или они обе?
— Та, что не была в дозоре, лорд Чародей. Она спала и проснулась, дико крича.
— Та, что спала? — удивленно воскликнул Род, но тут же понимающе кивнул.— Что ж, пожалуй, в этом есть смысл. Быть может, у нее во сне обостряется телепатическая чувствительность.
— Бывает, мы видим сны, которые нам не принадлежат,— признался Тоби.
— Вот как? Гм… Жаль, что я этого не знал. Мне бы это пригодилось.
— Разве Гвендилон не слышит твоих мыслей, когда спит? — осторожно поинтересовался Тоби.
Род покачал головой:
— Ни когда спит, ни когда бодрствует. Похоже, я телепатически невидим.— Говорил он равнодушно, старательно скрывая свои чувства. О подобных вещах он думать избегал, поскольку начинал испытывать комплекс неполноценности перед Гвен.— Ну и что же приснилось Матильде?
— Ей приснилось, будто она гребет веслом на корабле-драко-не и слышит, как их вожди говорят о древних богах, коих они прежде почитали, и о новом боге, которого они почитают теперь. Но обо всем этом они говорили без слов, да этот новый бог, похоже, был какой-то жуткий, хотя она его и не увидела.
— Что ж, это неудивительно. Разве у тебя никогда не бывало озарений… ну, вспышек таких, что ли, проблесков, когда вдруг все становится яснее ясного, хотя ты еще не успел выразить это словами?
Тоби нахмурился:
— Бывало, но я никогда об этом не задумывался. И та мысль, что услышала Матильда, длилась не дольше такого вот проблеска.
— Вот как? — Род мысленно навострил уши,— Странно… Стало быть, под этой мыслью таилось какое-то сильное чувство?
Тоби кивнул:
— Очень сильное. Прилив страха и ужаса. Душа зверочело-века на миг воззвала к небесам и древним богам. Но тут он понял, что делает, и мысль его оборвалась. И все же ее достало для того, чтобы пробудить Матильду, и она пробудилась, страшно крича.