Чародейский рок. Чародей и сын
Шрифт:
— Та сила, которой она пользовалась, сожгла ее, — добавила Гвен. — Может быть, до какой–то степени она оседлала смерч, но не могла сообразить, как управлять им.
Род кивнул.
— Она превратила все сборище — самое себя, своих приверженцев и смерч — в двигатель, который, образно выражаясь, «понесло», как сорвавшуюся с привязи лошадь.
— Но все именно этого и хотели, — возразила Гвен. — Они хотели «сорваться с привязи». Все — а под конец даже сама колдунья!
Отец Телониус покачал головой.
— Это стадный инстинкт.
— Подобные чувства должны бы побуждать нас искать дороги к Царствию Небесному, — пробормотал брат Дориан.
— Но эти самые чувства могут быть настолько извращены, что вместо того нас уведут по дороге в ад, — вздохнул отец Телониус. — Да, легко впасть в искушение! И чем мы моложе, тем легче это происходит!
Юные Гэллоуглассы переглянулись между собой.
А потом все, как один, устремили взгляды на брата Дориана.
А он укладывал в футляр свой синтезатор.
— Как же так! — воскликнула Корделия. — Мы больше не услышим вашей прекрасной музыки?
Монах обернулся и задумался.
— Наверное, услышите, — ответил он с улыбкой. — Я вернусь в монастырь, это правда, но думаю, в самом скором времени в нашей стране появятся новые песни.
** Уже в стародавние времена попсу было принято именовать «bubble gum» — жвачкой.
Чародей и сын
Некоторые главы в этой книге основаны на следующих народных балладах:
«Эллисон Гросс»
«Мэтти Гроувз»
«Честный Томас»
Еще одна глава основана на балладе Китса «Беспощадная красавица».
Мне бы хотелось поблагодарить участников вокального ансамбля «Клэм Чаудер», чьи концерты напомнили мне о богатстве этого литературного источника.
1
— Прости, отец, но я не могу согласиться, — заявил Магнус.
Род вытаращил глаза и застыл, держа наколотый кусок мяса на кончике ножа.
— Не можешь согласиться? Да с чем тут соглашаться, спрашивается? Герцог Логир собирает войско! Это факт, а не чье–то мнение!
— Точно, — кивнул Джеффри, положил на стол ложку и укоризненно посмотрел на брата. — Ты что же, хочешь сказать, что лазутчик короля лжет? Ну так отправляйся в южные пределы королевства да сам погляди!
— В том, что лазутчик сказал правду, я не сомневаюсь, — ответил Магнус. — А согласиться не могу с тем, что в происходящем надо видеть угрозу.
Род нахмурился.
— Почему же? — Он не стал обращать внимания на то, как тревожен и полон немой мольбы стал взгляд его жены, и настойчиво продолжал: — Тебе прекрасно известно, что двадцать пять лет назад герцог Ансельм возглавил мятеж. Руку на сердце положа, я думаю, что его брат совершил глупость, позволив Ансельму унаследовать титул и владения умершего отца, даже при том, что Туан — король.
— Позволять
— Увы, да. И теперь, полагаю, мои худшие опасения сбываются. Ансельм снова затевает смуту.
— А вот это, — усмехнулся Магнус, — уж точно мнение, и с ним я не согласен.
— Да почему же не согласен, можно спросить? — взорвался Джеффри. — Думаешь, он солдат просто так собирает, поиграть?
— Если честно, — спокойно отозвался Магнус, — да, я так думаю. А ты, братец, плоховато разбираешься в том, как работает человеческий разум.
— Только не тогда, когда речь идет о войне!
— А когда речь идет об игре? — парировал младший брат, Грегори. — Мне кажется, что здесь Магнус отчасти прав. Этот герцог Ансельм всегда носился со своими мечтами, старался подогнать реальность под них, правда?
Роду до сих пор становилось не по себе, когда он слышал подобные тонкие замечания из уст столь юного создания. Правда, Грегори уже переступил порог детства — ему исполнилось тринадцать. Род усиленно пытался придумать, что бы такое сказать, чтобы изъять из сердца мальчика жало излишней предосторожности, но так ничего и не измыслил.
Не удалось и Джеффри выступить с достойным возражением. Он онемел и вытаращил глаза, а Корделия сказала:
— Это верно, Грегори, но Джеффри имеет полное право тревожиться, потому что герцога Ансельма извечно точил червь зависти — судя по тому, что о нем говорили его отец и мать. Покуда был жив отец, Ансельм только о том и мечтал, как бы стать герцогом. Теперь он обзавелся этим титулом и захлебывается собственной желчью, видя, что младший брат стоит выше него, что он восседает на королевском троне. Нет, Ансельм и вправду может желать отобрать все, чем владеет его брат, силой оружия.
— Да как же это? — сокрушенно воскликнул Магнус. — И ты туда же? А я-то думал, что у юной девушки достанет милости, сострадания. Я полагал, что ты скорее пожалеешь этого человека, нежели станешь бояться его.
— Мне жаль его, это правда, — кивнула Корделия. — Но уж если я наделена даром видеть все, что на сердце у людей, то я умею видеть и их злость и желчность.
— А мне кажется, — вступила в разговор Гвен, — что царственный брат сам сумеет управиться с Ансельмом.
Но Род покачал головой.
— У Туана доброе сердце. Он всегда думает о людях хорошо. Вот почему он всегда так изумляется, когда они оказываются мерзавцами — а в особенности его собственный братец.
— Но уж королева Катарина могла бы разглядеть чьи–то злобные происки, — возразил Магнус.
— А разве она когда–то умела разглядеть хоть что–то еще? — хмыкнул Род и был вынужден поднять руку, чтобы предотвратить бурю протестов. — Ладно, беру свои обвинения назад. Уверен, порой она видит кое–какие добродетели. И все–таки я сильно сомневаюсь, что ее монарший супруг в данном случае прислушается к ней.