Чародейский рок. Чародей и сын
Шрифт:
Рода подмывало спросить, зачем отец Телониус собирает хворост, но он решил, что лучше этого вопроса не задавать.
Брат Дориан продолжал разговор с юными Гэллоуглас- сами.
— Вы должны настроиться на меня, дети, чтобы мы вместе могли извлекать звуки. Музыкальное созвучие укрепит союз наших сознаний.
— Но тогда и нам тоже стоит соединиться с вами, — настойчиво проговорила Гвен.
— Конечно, обязательно, — подтвердил отец Телониус, обменялся взглядом со взрослыми. Атмосфера вдруг стала серьезной, торжественной. — Мы все должны быть
Род чуть ли не со страхом спросил:
— Но мы–то как будем играть?
— Нет, вам играть не придется.
Гвен и Род пару мгновений непонимающе смотрели на священника.
— А что же нам придется делать? — спросила Гвен.
— Вы полетите на крыльях мелодии, — ответил отец Телониус. — Ведь кто–то должен доставить Чародейский Камень на место сборища безбожников, чтобы обратить силу колдуньи против нее самой.
Наступила пауза. Дети застыли как каменные, скованные страхом.
Не сказать, чтобы Рода согрела эта новость, но он сглотнул подступивший к горлу ком и кивнул.
— Хорошо, святой отец. Предоставьте это мне. Кто–то должен ее остановить.
— Нет, — возразила Гвен. — Куда ты, туда и я. Ты забыл, что поначалу передал свой волшебный камень мне?
Она шагнула вперед и наклонила голову.
Отец Телониус кивнул, снял цепочку с медальоном с груди и протянул Гвен.
— Нет! — горячо возразил Род. — Хватит и того, что рисковать будет один из нас.
— Жизнь без тебя для меня ничего не значит, — решительно сказала Гвен. — Прошу вас, святой отец.
Отец Телониус набросил цепочку ей на шею.
Гвен выпрямилась, повернулась к старшим детям, положила руку на плечо Магнуса.
— Если с нами что–то случится, позаботься о сестре и братьях.
Широко раскрыв глаза, Магнус скованно кивнул.
— А вы, — обратилась Гвен к остальным, — слушайтесь его, все делайте, как он скажет.
Оторопевшие дети закивали.
— Приглядывай за ними, Векс, — тихо проговорил Род.
— Если понадобится — пригляжу, Род. Но думаю — не понадобится.
— Угу. — Род улыбнулся, и со всех словно бы спали чары. — Да что такое какой–то там шабаш против братства монахов–эсперов и псионной семейки? Даже если на службу горстке мерзавцев поставлены самые гадкие чувства восьмой части населения Грамерая. — Он обратился к отцу Телониусу: — А какую же церемонию вы намереваетесь осуществить под музыку?
Монах набросил кусок полотна на стол, сложенный из камней и палок.
— Это будет Месса Света.
26
На самом деле служба получилась весьма своеобразной. Традиционные песнопения католической мессы перемежались с африканскими ритмами. Какая бы музыка ни звучала — она была полна высокого вдохновения. «Господи, помилуй», — звенело в ушах у Рода, когда он зашагал рядом с женой во владения колдуньи, породившей смерч. Открывавшиеся его взору окрестности казались затуманенными и далекими, Род был сосредоточен только на обмене псионной
Силуэты, сотканные дымкой, по–прежнему окружали их со всех сторон, они то вздымались, то опадали. Род и Гвен пошли пешком, надеясь, что так их не скоро заметят. Они обходили вокруг нарождающихся пляшущих и извивающихся фигур со зловещими физиономиями и жуткими ухмылками. Среди этих уродцев попадались чудовища, составленные из частей четырех разных животных. К счастью, монстры существовали как бы сами по себе и людей не замечали. Их природа в конце концов стала ясна Роду: это были кошмары, населявшие души тех, кого поработила колдунья. Эти жуткие видения вызвала из глубин подсознания форма искусства, которая начала свое существование, как праздник юности и жизни, но затем была извращена злодеями и властолюбцами, превращена в средство пробуждения жестокости и распада.
А потом Гвен и Род вдруг оказались на дальнем краю амфитеатра. Всего лишь в ста футах от того места, где они остановились, на помосте извивалась и трясла головой отвратительная голая колдунья. Топая ногами, она отбивала ритм, а тысячная толпа оборванцев перед помостом распевала во все глотки. Эти несчастные и не догадывались о том, что колдунья отбирает у них, одураченных, одурманенных музыкой, психическую энергию.
Род и Гвен взялись за руки и стали проталкиваться к помосту.
Векс зашагал за ними — непроницаемый для иллюзий и эмоций.
В ушах у Рода звучало песнопение «Слава в вышних Богу» — рев, грохот и визг «тяжелого металла» доносился до него приглушенно, как бы издали. Будто бы нарочно народ то сторонился, то отворачивался от ветра, и получалось, что люди дают дорогу Роду и Гвен. Но те, кто оказывался наиболее близко от них, таращили глаза, поворачивали к ним бледные, изможденные лица. Другие указывали на них пальцами. Неожиданно супругов окружили парни в засаленных куртках, усеянных заклепками. Засверкали ятаганы, сабли, серпы и веретена. Потянулись к Роду и Гвен вилы и заржавевшие мечи. Разъехались напомаженные губы, обнажились коричневые полусгнившие зубы.
Но голосов этих нечастных Род и Гвен не слышали, потому что их слух был наполнен великолепным пением хора, и это пение наполняло для них двоих мир гармонией. Оружие не причиняло им никакого вреда: лезвия изгибались в нескольких дюймах от Гвен и Рода, плети свистели в воздухе, но к ним не прикасались, и в конце концов орда оборванцев откатилась от них, будто волна. Беспрепятственно рассекая пеструю толпу [48] , супруги продвигались к колдунье на крыльях невидимых песнопений.
48
«Пестрая толпа», «Пестрая шайка» — так можно перевести название американской группы «Motley Crew», которая была очень популярна в 90–х.