Чаровница

Джейда Синан

Ларэ рассеянно кивнула, глаза ее стали на секунду круглей, но стоило Мае развернуться к своим приятельницам, как лицо чаровницы, пусть и бледное, вновь выражало лишь вежливость и покладистость перед дочерью своего благодетеля.

– Ларэ, – но Мае не дали договорить. Раздавший размеренный стук в дверь прервал все будущие намерения госпожи. Вместо этого ей пришлось сказать. – Войдете!

– Госпожа, слуги перегружены работой, и я вызвался им помочь. Вы просили их доставить вам платья, – совершенно спокойным тоном произнес появившийся в дверях лекарь. Взгляд его смотрел прямо, словно он и не

подозревал о наличии кого- то еще в комнате.

Ларэ это подарило возможность хорошенько разглядеть его. Теперь, когда она знала… А что если вазу забрали слуги? Например, чтобы почистить. Но это абсурд. Они никогда не поступали так с вещами. Да и зачем? Она видела, как мойщики самое большое обтирают предметы искусства мокрыми тряпками, причем с опаской шевельнуть предмет хоть чуть. А вот стекла…Кто- то из них наверняка убирал стекла. Надо бы разузнать об этом. И тогда может получиться, что лекарь…он…кто, похититель чужих локонов? Или не похититель; может, он свой привязал к лапке птицы. Все это казалось Ларэ весьма несуразным. Больше всего она напрягалась при мысли о том, что в ту ночь она сперва ясно рассмотрела лицо лекаря, а затем хлоп, и проснулась в своей комнате. И ей бы успокоиться, свести все к своей впечатлительности, да только чувство, будто ее тело и сознание словно предали ее вчера, не позволяли ее душе унять тревожное любопытство.

Помимо разбитой вазы наверняка можно было найти и другие нити, за которые потянешь, и клубок развяжется.

Но как бы ей спросить?

– Входи, Моаз. Как здорово будет узнать мнение мужчины, умеющего одеваться.

Мая похвалила его? Ларэ бы не согласилась с ней по поводу одежд лекаря. Они как представлялись ей странными, так и представляются до сих пор.

– Думаю, мне будет весьма неудобно, да и вам тоже…

– Нисколько! – Мая указала рукой на печально известный пуф. – Присаживайся, – за учтивой фразой дочери Эразия скрывалось слишком много от требовательности, и Моаз не решился ей противостоять. Он аккуратно уложил ворох платьев на гладко застланную постель и, подойдя к Ларэ и Масэне, замешкался. Взгляд его случайно упал на чаровницу, та встретила его прямым напором. Затем мужчина сложил руки за спиной и вытянулся по струнке рядом, оставшись стоять.

– Ларэ, – позвала Мая. – Давайте, берите свои платья и примеряйте, а мы все посмотрим, как они по вам сядут.

Девушка сглотнула, посмотрела на гувернантку в надежде, что та остановит это безобразие, но та упрямо молчала и делала вид, что никого не замечает.

– Мне выйти? – неуверенно спросила Ларэ.

– Незачем. Можете воспользоваться моей ширмой, – Мая ткнула на деревянную перегородку, притулившуюся в углу вплотную к белым воздушным занавесям. – А вы, Моаз, для верности отвернитесь.

Так и поступили. Служанки госпожи помогли чаровнице со шнурками на спине и спустя десять минут пыхтений, Ларэ вышла из за перегородок в нежном порхающем одеянии феи. Синие шелковые рукава по широкой косой линии опускались к ее запястьям, так что концы их касались струящегося подола в том месте, где за ним находились колени девушки. Длина платья полностью скрывала простого вида лодочки на ее ногах, верх плотно облегал талию, а лиф заканчивался чуть ниже ключиц в форме сердца.

–

Прекрасно, не находите? – поинтересовалась Мая у Моаза и Масэны.

– Вам бы оно подошло больше, – стеклянным тоном отозвалась гувернантка.

«По крайне мере, она хоть что- то сказала», – подумала Ларэ.

– Вам очень идет, – тише обычного произнес лекарь.

Ларэ было хотела поймать его взгляд своим, но тот быстро улизнул им в сторону. Вряд ли он стеснялся. Вчера на совместной прогулке он вел себя весьма уверенно в общении с ней.

– Настолько, что вы бы пригласили ее на танец? – спросила Мая у него.

– Да, – коротко ответил он, не глядя на девушек.

Ларэ задумалась, действительно видела именно его в своем «несне». По складу своего характера он был строг с самим собой, всегда уравновешен и спокоен. Это придавало ему загадочности, а чаровнице головной боли. Теперь она засомневалась в том, что увидела. Куда проще было забыть об всем этом; она правда хотела. Ведь по своему существу в увиденном не имелось никакого смысла. Случившееся или не случившееся этой ночью не несло никакой понятной опасности. И все же, все же, все же…

– Вы чувствуете себя плохо? – вдруг спросила у Ларэ Мая.

– Нет, – и тут в голове у нее мелькнула идея. Она цепко ухватилась за нее и уже быстрее произнесла, будто боялась, что ее перебьют. – Наверное, мое лицо бледнее привычного оттого, что вчера плохо спала. Даже начало чудиться всякое.

– Почему же?

– Моя настойка вам не помогла?

Мая и Моаз спросили одновременно.

Лекарь наконец поднял к ней взгляд. Обеспокоенный взгляд. Вот только о чем он испытывал тревогу? О самочувствии чаровнице или о том, что она могла запомнить?

– Мне уже гораздо лучше, однако я определенно вздремнула бы еще. Особенно перед вечерним приемом. Но знаете, кое- что мне вчера показалось странным. В попытке поймать сон я отправилась в прогулку по дому. Я знала, что все разошлись по своим делам, однако не думала, что не сумею застать и охраны, – после этого Ларэ отвернула лицо от госпожи и взглянула прямо на единственного мужчину в комнате. – И вас, лекарь, тоже не нашлось на месте. Я думала, возможно, вы поможете мне вернуть сон. Или хотя бы ваш помощник. Но ни вас, ни его я не застала.

Она немного приврала. Теперь оставалось наблюдать за тем, как он выкрутиться. Припомнит ли, что чаровница все- таки видела его, и он даже обратился к ней или придумает что- то иное. Менее подозрительное.

Лекарь растянул губы в мягкой улыбке. Для Ларэ это стало неожиданным поворотом.

– Разумеется, все так и было. Позвольте, я объясню. Мне и Гоуди пришлось покинуть пост поздно ночью. А всем наемникам – их посты. Оказалось, в доме, где планируется провести сегодняшний прием гостей, позарез нуждались в лишних руках. Сильных руках. Было необходимо освободить залы от большого количества тяжелой мебели, спустить некоторые люстры ниже к полу, развесить железные фонари: все это не под силу сделать женской части прислуги, а мужской катастрофически не хватало. Вот мы и отправились в тот дом. Да в такой спешке, что по пути я даже умудрился разбить вазу. Но уже сообщил об этом господину, и он меня великодушно простил. Исчерпано ли ваше любопытство, Ларэ?