Час Кицунэ
Шрифт:
Один из синих шаров все же задел меня длинным хвостом, больно ударив по плечу. До этого раны не были такими серьезными. Тань грязного кимоно порвалась и на руке вспухал рубец, как будто меня ударили кнутом. Было больно и жгло, наверняка еще и яд в придачу к остальным моим проблемам.
Я уничтожила последнюю хитодаму и поняла, что магия закончилась.
Я зажала онемевшую руку и осознала, что даже если бы магия и не закончилась, то я бы все равно с такой рукой толком ничего путного и не наколдовала
И тут я с удивлением увидела, как плесень исчезает, пол становится идеально чистым и гладким. И вот уже я стою, вся грязная и вонючая, на идеально чистом полу, который пачкаю кровью, что стекает по моей руке. Грязная и вонючая жижа, обильно украшающая мою одежду, тоже стекала и пачкала пол.
Ёкаи стали отступать от прозрачных стен, а за мной появилась дверь, которая открылась сама.
Я сделала шаг, а за ним еще один. Нужно уходить.
Я вышла из домика и увидела красную арку Тории.
Я с трудом до нее доползла, но все же доползла, сцепив зубы. Что было особенно замечательным, так это то, что за аркой Тории сверкал и переливался золотом сад перед замком Владыки Куцунэ. Как бы приглашая меня на прием к Владыке. Замок Владыки сиял белизной, издеваясь над моей испачканной и вонючей одеждой. Мне затормозить? Не идти дальше? Испугаться испачкать это бело-золотое великолепие?
Не дождетесь! Очень хорошо помню, что «Не все то золото, что блестит», и я вступила в ворота Тории.
И опять знакомая боль, потому что всю магию я израсходовала, а теперь она заново наполняла мое тело. А потом раны затягивались, одежда и кожа чистились, а я как будто вымылась прямо в одежде. И даже кимоно арка выбелила и расшила розовыми цветами, хотя до этого оно было серым и невзрачным, я в таком у людей железный песок мыла.
Волосы сами заплелись в причудливую прическу, и в них появились золотые шпильки.
Я вывалилась из арки Тории, но упасть мне не дали. Сильные руки Нобу схватили меня за локти и поставили на ноги.
— Ты как? — спросил он, но при этом в голосе не слышалось особой тревоги, как будто он за меня совершенно и не волновался, будучи уверенным что я справлюсь.
— Нормально, — ответила я и пошевелила еще одним, шестым, розовым хвостом. — Ну, стать чёрной лисой я даже и не рассчитывала. Не с моим везением.
— Размечталась! — и меня потащили по саду прямо к замку Владыки Кицунэ.
У ступеней нас встретил Кио, сладко мне улыбнулся и проворковал:
— Ты долго!
— Долго?! — возмутилась я.
— Твой Тамэ влип в историю, пока ты тут прохлаждаешься! — коварно ответил он и, подхватив меня с другой стороны, потащил вместе с Нобу вверх по лестнице в замок.
— Я сама умею! — попыталась я было возмутиться, но на ноги мне встать так и не дали.
Они несли меня, зажав с двух сторон, по замку. А я только и успела
— Он жив?
— Да, — кивнул Нобу.
— Но это ненадолго, — обнадежил и утешил меня Кио, хитрый белый гад… в смысле лис.
Меня втолкнули в знакомые розовые комнаты, с той лишь разницей, что в этот раз оба учителя зашли со мной, а Владыка Кицунэ уже ждал нас.
Он рассматривал еще одну кружащуюся розовую девушку, появившуюся на стене. Она была так же, как и другие — размыта и нечётка. Не трудно догадаться, что вот это была я. Вся такая криворукая и неуклюжая. Но зато на стене во дворце Владыки Кицунэ! Я бы возгордилась, да рассмотреть толком ничего и не успела. Нобу отвесил мне подзатыльник, и я склонилась в традиционном поклоне.
Учителя поклонились вслед за мной, и Нобу тихо произнес:
— Приветствуем тебя, Владыка!
*Под Новый год принято вешать дома 12 данго, символизирующие 12 месяцев, на сухие ветки в качестве пожелания благополучия. Отсюда пошла поговорка «Лучше данго, чем цветы». Русский аналог поговорки «Соловья баснями не кормят».
**Абуми-гути — «стремя-рот» ёкай в японском фольклоре. Странное пушистое существо, которое появляется на свет из старого лошадиного стремени, которое принадлежало воину-всаднику, погибшему на войне, в том случае, если соратники оставляли стремя брошенным на поле брани.
Считается, что абуми-гути, подобно преданному псу, будет ожидать своего господина в том месте, где забыли стремя, а так как павший в бою прежним уже не вернётся, то его абуми-гути навсегда обречён на одиночество.
***Убага-би — это вид хи-но тама, то есть ёкаев в виде огненных шаров, известный по легендам провинций Тамба и Кавати. В дождливые ночи он появляется на берегах рек, в виде огненного шара, около фута в поперечнике, в глубине которого можно разглядеть старушечье лицо.
Иногда он принимает облик курицы, но никогда не остается в таком виде надолго. Убага-би зарождаются из призраков старых женщин, уличённых в краже лампового масла и умерших от стыда. Убага-би может в мгновение ока переноситься на большие — до четырех километров, — расстояния. Иногда они слегка касаются чьего-нибудь плеча и улетают в темноту. Бедняги, которых коснулся убага-би, неизменно умирают в течении трёх лет. Однако, если человек успеет крикнуть «Абура-саси!» «Воровка масла!» до того, как убага-би коснётся его, то ёкай исчезнет. Похоже стыд из-за этого обвинения так велик, что его невозможно стерпеть даже после смерти.