Час пробил
Шрифт:
Харт нажал кнопку на селекторе и отрывисто спросил: — Что новенького? — Дождался: «Ничего». И зло бросил: — С концами. Я же говорил! — Он скрестил руки на столе и положил на них голову.
Вошел Джоунс. Он нес поднос с сэндвичами и соком. Пятна на рубашке уже не было, но место, где оно недавно красовалось, было влажным от еще не успевшей высохнуть воды или какой-то специальной жидкости.
Харт поднял голову и посмотрел на рубашку Джоунса. Миссис Уайтлоу тоже не спускала с нее глаз. Джоунс виновато улыбнулся и ладонью потер влажную ткань.
— С ума сойти
Джоунс поставил поднос на стол, нагнулся, поднял дубинку и прикрепил ее к поясу.
— Вы всегда носите дубинку? — поинтересовалась Элеонора.
Джоунс помолчал, вопросительно, как бы желая услышать ответ Харта, посмотрел на него и, поняв, что помощи ждать неоткуда, промямлил:
— Пожалуй, что нет, миссис Уайтлоу.
— Мне тоже показалось, что нет, — согласилась Элеонора. — Сегодня что, какой-то особый день?
— Почему? — удивился Джоунс.
— Как почему? — Элеонора в упор посмотрела на Харта. — Обычно вы не носите дубинку, сегодня она при вас. Значит, день особый?
Джоунс так бурно начал краснеть, что его не спасла даже землисто-серая, нечистая кожа. Харт невозмутимо налил сок и ответил:
— Я велел взять. Предупредил сегодня утром. Все-таки бежал преступник. Мало ли что. Может пригодиться.
В спектакле, разыгранном Хартом, разговор о дубинке был наихудшей сценой. Харт не смотрел в глаза Элеоноре, в голосе его чувствовалась внутренняя дрожь. Он говорил неуверенно, с трудом подбирая слова. Капитан нервничал.
Элеонора не дала ему опомниться и сразу нанесла удар:
— Я-то думала, что, когда бегут преступники, преследователи берут пистолеты, а не дубинки. Я много не смыслю в работе профессиональных полицейских, но всегда думала, что дубинки нужны для избиения беззащитных людей, а вовсе не для ловли бежавших уголовников.
— Вы так думаете? — Харт опрокинул стакан и вытер губы одним из бесчисленных платков.
— Думаю. — Она встала и, лишь оказавшись у двери, спросила: — Машину нашли?
— Нашли, — кивнул Хаит.
— Где?
— У аэропорта Лафайет-2с на развилке семнадцатой й основной.
— Машина на месте?
Харт встал, посмотрел на миссис Уайтлоу и ровным, бесстрастным голосом ответил:
— Машину ‘ отогнали. Сейчас ее осматривают эксперты. Так что вам туда ехать незачем.
— Спасибо.
Миссис Уайтлоу покинула кабинет начальника полиции Роктауна, будучи твердо уверенной, по крайней мере, в трех обстоятельствах: первое — Джоунс прошлой ночью дома не ночевал и 'имел какое-то отношение к исчезновению Марио Лиджо, второе — Харт знает намного больше, чем говорит, и третье — сейчас она поедет в аэропорт.
Элеонора притормозила на развилке, о которой сказал Харт. Рядом с указателем «Аэропорт Лафайет-2с» были видны следы протекторов пикапа, к которому, очевидно, подцепили машину Лиджо. Элеонора подумала: зачем было гнать пикап? Любой полицейский мог бы сесть за руль и доставить машину безо всяких хлопот.
В
Элеонора подошла к окну справочной. За стеклом в зелени какого-то вьющегося растения сидела молоденькая девушка. Через минуту Элеонора знала, что ночью в два тридцать вылетел самолет. Пассажиров село немного: четверо мужчин и одна женщина. Дежурил сержант, который жил в местечке неподалеку от аэропорта.
— Когда он будет дежурить в следующий раз? — спросила миссис Уайтлоу.
— Сейчас позвоню к ним. Узнаю.
Девушка, пабрала номер на клавиатуре, бессознательно придала лицу максимально обаятельное выражение и выпалила в трубку:
— Привет, Джек. Как всегда. Не могу — у меня клиент. Когда будет дежурить Майкл? Завтра с утра? Спасибо. Попьем, попьем. Через часок в кафетерии. Бай.
Она приветливо улыбнулась Элеоноре и проворковала голосом, который обычно предназначался невидимому Джеку:
— Майкл Вебстер. Будет завтра с утра. С восьми. Если он вам нужен позарез, могу дать адрес. Славный парень, — заезжайте к нему. Это недалеко. Дорога красивая.
Элеонора искренне позавидовала девушке: для нее еще все парни были славными, все расстояния близкими, дороги красивыми, а главное — она еще не утратила ту полноту ощущения жизни, что свойственна только молодости и потом бесследно пропадает, даже не предупредив заранее о своем исчезновении.
Девушка не обманула. Майкл Вебстер действительно оказался симпатичным, разговорчивым парнем не многим старше двадцати. Да, он дежурил ночью. Было пятеро пассажиров. Четверо мужчин и женщина. Ее провожал мужчина средних лет. Из четверых трое были пожилыми джентльменами, никак не моложе пятидесяти пяти. Они прибыли заранее, так же как и женщина. А вот четвертый — молодой
красивый парень — появился всего за несколько минут до вылета. Он нес маленький чемоданчик и был возбужден.
— Я сразу обратил на него внимание. — Вебстер был одет по-домашнему и никак не походил на блюстителя порядка. — Почему? Да потому, что у него шла кровь носом, и он никак не мог ее остановить. Я спросил даже: «Ничего не ? случилось, сэр?» — «Нет, нет, — ответил он поспешно, — это со мной бывает. Тонкие сосуды»… Не знаю, какие уж там у него сосуды, но, даю вам слово, что он был избит. Такие характерные ссадины на лице, сбитый на сторону галстук, пересохшие губы. Я попросил его предъявить документы. Он сначала возмутился, скорее для вида, потом протянул бумаги. Все было в порядке. «Служащий похоронного бюро Роктауна»… Ничего себе вид для профессионального могильщика, подумал я. Задерживать не стал — в аэропорту и не такого насмотришься. На всякий случай вышел на улицу. На стоянке перед зданием, довольно далеко от входа, в темноте стояла машина. По-моему, полицейская. Я еще удивился: почему здесь? Потом решил, что, скорее, это «плимут» кого-то из пассажиров или провожающих. Кругом туман, ничего не видно.