Часовые времени

Политов Дмитрий Валерьевич

– Да отвяжись ты! – не выдержал Евгений и стряхнул-таки назойливую нищенку. Баба отлетела в сторону и тяжело плюхнулась в сугроб. Ребятня зашлась в хохоте, переключив на нее свое внимание и осыпая несчастную градом насмешек.

– Быстрей, пока они не опомнились! – процедил Белугин, потянув за собой Ольгу. – Извозчик!

– Вот и все, занавес!
– расстроено вздохнула девушка, когда они уже сидели в санках, заботливо укрытые извозчиком меховой полостью. – Обидно, такой день испорчен.

– Не волнуйся, дорогая, мы еще с тобой обязательно погуляем, - серьезно пообещал Евгений, думая о том, как бы ему исхитриться побыстрее активировать информ-капсулу, что сейчас жгла бок раскаленным

угольком в кармане его пальто. Как раз с той стороны, где недавно хваталась за него уличная побирушка. Надо отдать должное сотрудникам московской резидентуры Службы – до тех пор, пока он не сунул руку в карман за портсигаром, Белугин даже не подозревал, что по соседству с серебряной коробочкой преспокойно лежит такой знакомый ребристый и чуть теплый цилиндрик. Нет, ну каковы артисты – это ж надо так разыграть операцию по моментальной передаче информации, что он даже и не заметил, как стал ее участником. Евгений улыбнулся.

– О чем ты думаешь? – тут же осведомилась Ольга, подозрительно прищурившись.

– Да вот представил себе, как смотрелся бы со стороны, гуляя под руку с той бабищей.

Ольга негромко засмеялась, а потом вдруг крепко-крепко сжала его руку и тихо сказала:

– Послезавтра все решится. Слышишь? Молю тебя, не подведи. Иначе сгинем оба. Сделаем все как надо и будем свободны как птицы. Потерпи немного! – И тут же отвернулась.

Значит послезавтра. Белугин лениво размышлял, обдумывая услышанное. Это если Ольга говорит правду. А что, почему бы не устроить ему лишнюю проверку – не все же члены комитета поверили в ту пургу, что он им задвинул по поводу своих петербургских приключений. Ладно, не стоит забивать себе сейчас голову, как там говорится: будет день, будет пища! А пока неплохо бы ознакомиться с полученным от своих сообщением, вдруг, что по-настоящему важное. Ничего, доберемся до флигеля, а там уж как-нибудь представится свободная минутка.

Но его мечтам не суждено было осуществиться. Вместо вдумчивого изучения послания московской резидентуры, Белугину пришлось выдержать еще один довольно непростой разговор с Ольгой. Хотя начиналось все вполне мирно: Евгений курил у приоткрытой форточки, а его подруга лениво листала какую-то газету, уютно устроившись на кровати.

– Нет, ты послушай! – Ольга вдруг раздраженно фыркнула и с выражением прочитала: «Сегодня в квартиру командира гренадерского корпуса генерал-лейтенанта Сандецкого явилась какая-то барышня и пожелала быть принятой генералом. Генерал распорядился ввести ее в кабинет и сел на стул рядом с пришедшей на довольно близком от нее расстоянии. Барышня держала в руках муфту и все как-то мялась, не решаясь начать разговор. Видя, что барышня смущается и никак не может распорядиться со своей муфтой, генерал взял у нее муфту и отложил в сторону. Барышня еще больше смутилась и, наконец, расплакалась. Затем она рассказала генералу, что явилась к нему с тем, чтобы убить его по постановлению революционного комитета, но у нее не хватило духа исполнить свою задачу. При этом она спросила генерала, получал ли он угрожающие письма, которые ему разновременно посылались. Ответив утвердительно, генерал долго разговаривал с барышней и, наконец, разрешил отпустить ее, видя полную ее беспомощность. Последнее время генерал Сандецкий получал много угрожающих писем».[2] Каково?! И это вот таких дур мы подбираем для работы в терроре и посылаем исполнять свои решения. Голову бы оторвать тому идиоту, что доверил этой истеричке такое важное задание!

– Ты, разумеется, просто шлепнула бы генерала и ушла тихохонько, не размениваясь на душеспасительные беседы, правда? – осведомился Белугин, слегка посмеиваясь. Заметка развеселила его своей абсурдностью: потенциальная жертва успокаивает

своего палача. Интересно, слезы несостоявшейся террористки генерал промокал свои платком?

– Вот именно! А ты, похоже, сомневаешься?

– Что ты, что ты! – Евгений шутливо поднял руки, изображая полную и безоговорочную капитуляцию. – Я верю тебе.

– Ну тогда стой смирно и не дергайся! – Газета полетела на пол, а в руке девушки появился уже знакомый по ночному разговору в купе пистолет.

Белугин поморщился.

– Ты повторяешься. Мне казалось, что мы все уже выяснили. Или начнем новый круг?

– Начнем! – Ольга зло оскалилась. – Только на этот раз ты расскажешь мне о своей встрече с Джеймсом.

– Оля, это уже не смешно, - протянул Белугин с укоризной. – Попахивает дешевой опереткой от провинциальной труппы.

– Да ладно тебе, - фыркнула боевая подруга и отбросила пистолет в сторону. – Скучно просто. А ты молодец, здорово сумел подставиться подручным Джеймса, те и взаправду решили, что ты в тот сарайчик случайно забежал. Как дети малые, чему их только учили?

– Ерунда, - отозвался Белугин. – Зато теперь этот донельзя мутный субъект вместе с пристяжью будет ждать нас у черта на куличиках и не сможет помешать акции.

Ольга негромко засмеялась, а потом негромко позвала, лукаво поблескивая глазами:

– Иди ко мне.

[1] Sevillano – один из стилей испанской школы ножевого боя.

[2] Подлинная заметка из газеты «Новое время» от 12-го января 1907 года.

Глава 13

Глава 13

Алексей. 1942

– Как ты думаешь, почему тебя не положили вместе с дружком? – Залогин вольготно расположился на диване напротив, прихлебывал крепкий ароматный чай и с видимым интересом разглядывал Белугина.

Интересный, к слову, вопрос. С одной стороны достаточно простой – информация какая-то требуется, чего тут думать, а получить ее у трупа довольно затруднительно. С другой же, ну а что, собственно, он может такого экстраординарного поведать? Нет, если они, конечно, в курсе откуда он на самом деле, тогда, безусловно, Алексей сразу же переходит в разряд вип-персон, коих надо холить и лелеять. Ну а если нет… Черт, голова раскалывается, будто после трехдневного загула!

Белугин осторожно потер виски. Сейчас бы универсальную аптечку, да десяток часиков на мягкой перинке. И чтобы не беспокоили со всякими-разными государственными интригами, секретами и войнушками локального масштаба в богом забытых временах. Эх, мечты, мечты.

– Понятия не имею, - Алексей вяло пожал плечами и постарался изобразить как можно более искреннее выражение на своем изрядно помятом за последнее время лице.

– Ну да, естественно, - понятливо закивал Кирилл Андреевич. – Что ж, у нас в стране принято помогать молодежи, поэтому не буду тебя томить. Взгляни-ка. – Он аккуратно поставил стакан с чаем на столик у окна, достал из внутреннего кармана пиджака небольшую картонную карточку и протянул ее собеседнику.

Белугин с некоторым недоумением взял ее и пару секунд честно пялился, пытаясь сообразить, в чем же здесь подвох, но потом догадался перевернуть. И… твою ж дивизию!!! Сердчишко вдруг скакнуло в груди, словно испуганный зайчишка, а руки отчетливо дрогнули.

– Ага, именно в таком вот разрезе, дружок, - голос Залогина донесся будто из-под воды.

На слегка пожелтевшей и изрядно пообтрепавшейся фотокарточке с давленной, рельефной надписью «Cabinet portrait» в обрамлении каких-то завитушек в самом низу, были изображены трое мужчин. Один сидел на стуле в центре, двое других стояли по бокам и чуть позади него.