Часовые Запада

Эддингс Дэвид

Гарион беспомощно вертел в руках письмо.

– Почему я?
– тупо повторял он.

– Что он пишет, дорогой?
– спросила Сенедра, откладывая расческу и беря в руки гребень из слоновой кости.

– Он пишет, что...
– Гарион замолчал.
– Мандореллен и Лелдорин...
– Он поднялся и выругался.
– Вот, - произнес он, кинув ей письмо.
– Прочти.
– Держа за спиной сжатые в кулаки руки и бормоча проклятия, он зашагал взад и вперед по комнате.

Сенедра тем временем читала письмо.

– О боги всемогущие, - наконец в ужасе произнесла она.
– Какой кошмар...

– Да, это все, что можно сказать по этому поводу.
– Он снова принялся

перебирать все известные ему ругательства.

– Гарион, не говори таких слов. Так ты похож на разбойника с большой дороги. Что ты теперь собираешься делать?

– Не имею ни малейшего понятия.

– Ну, тебе же придется что-нибудь предпринять.

– Но почему я?
– взорвался он.
– Почему они всегда все сваливают на меня?

– Потому что все знают, что никто не может справиться с этими маленькими неприятностями лучше, чем ты.

– Спасибо за доверие, - сухо ответил он.

– Не дуйся, - сказала она и в задумчивости поджала губы, постукивая гребнем по щеке.
– Тебе, конечно, понадобится твоя парадная корона и, думаю, голубой с серебристым камзол тоже будет кстати.

– О чем это ты?

– Ты поедешь в Арендию, чтобы во всем разобраться на месте, и выглядеть ты должен наилучшим образом - арендийцы очень большое внимание обращают на внешний вид. Пойди разузнай насчет корабля. Я соберу твои вещи.
– Она выглянула в окно, сощурившись от золотистого солнечного света.
– Тебе не слишком жарко будет в горностаевой мантии?

– Я не буду надевать мантию, Сенедра. Я надену доспехи и возьму меч.

– Не надо все так драматизировать, Гарион. Все, что тебе нужно сделать, это поехать туда и приказать им покончить с этим безумством.

– Возможно, но сначала придется их образумить. Ведь речь идет о Мандореллене и Лелдорине. Их с трудом можно назвать людьми здравомыслящими.

Лоб ее прорезала небольшая морщинка.

– Да, это верно, - согласилась она. Но тут же ободряюще улыбнулась.
– Я уверена, что ты с этим справишься. Я так в тебя верю.

– И ты не лучше всех остальных, - нахмурился он.

– Но ты же все можешь, Гарион. Все так говорят.

– Поговорю-ка я, пожалуй, с Брендом, - мрачно произнес он.
– В Риве остаются неоконченные дела, а меня, вероятно, несколько недель здесь не будет.

– Я обо всем позабочусь, дорогой, - заверила его жена.
– Тебе пора в путь. Не волнуйся, все будет хорошо.

Он поглядел на нее, чувствуя, как внутри у него все переворачивается.

* * *

Когда он через несколько дней облачным утром прибыл в Во-Мандор, то обнаружил, что обстановка накалилась до предела. Войско господина Эмбрига расположилось лагерем в трех милях от замка Мандореллена, а Мандореллен и Лелдорин выступили из города им навстречу. Гарион поскакал к воротам надежной крепости своего друга на боевом коне, которого позаимствовал у одного барона, в доме которого остановился по прибытии в Арендию. Он был облачен в стальные доспехи - подарок короля Кородуллина, а за спиной у него висел огромный меч Ривы Железной Хватки. Ворота широко распахнулись перед ним, он въехал во двор, соскочил с седла и потребовал, чтобы его немедленно провели к баронессе Нерине.

Бледная и одетая в черное, она уныло стояла в башне у бойницы, ища глазами в закрытом облаками на востоке небе сигнальные столбы дыма, которые должны были возвестить о начале сражения.

– Это я во всем виновата, король Бельгарион, - скорбно простонала она.
– Я являюсь причиной всех раздоров, ссор и страданий с того самого дня, как почил мой покойный супруг.

– Нет нужды себя винить, -

успокоил ее Гарион.
– Мандореллен обычно нарывается на неприятности и без посторонней помощи. Когда они с Лелдорином выступили из города?

– Вчера после полудня, - ответила она.
– Кажется, битва скоро уже должна начаться.
– Она печально поглядела вниз на вымощенный камнем двор и вздохнула.

– Тогда мне надо ехать, - сурово произнес он.
– Возможно, если я поспею туда до начала, то смогу их остановить.

– Мне как раз пришла в голову отличная мысль, ваше величество, - сказала она, и на лице ее забрезжила легкая улыбка.
– Я облегчу вашу задачу.

– Хорошо бы, если так, - нахмурившись, произнес Гарион.
– Судя по тому, что там творится сейчас, нелегкое мне предстоит утро.

– Тогда поспешите, ваше величество, на поле, где над головами наших дорогих друзей занесен меч, и объявите им, что причина еще не начавшейся битвы исчезла из этого печального мира.

– Я не понимаю, о чем ты.

– Это очень просто, ваше величество. Поскольку я являюсь причиной этого раздора, я должна положить всему конец.

Он подозрительно поглядел на нее.

– О чем ты говоришь, Нерина? Как ты предлагаешь облагоразумить этих идиотов?

Улыбка уже озарила все ее лицо.

– Мне остается только броситься вниз с этой высокой башни и соединиться с моим супругом в тишине могилы, чтобы предотвратить это ужасающее кровопролитие. Ступай же, господин мой. Спускайся во двор и садись на коня. Я спущусь туда более коротким и легким путем и буду ждать тебя на этих мрачных камнях. И тогда ты отнесешь весть о моей смерти на поле брани. Если я умру, никому не понадобится проливать из-за меня кровь.
– Она взялась рукой за шершавую поверхность парапета.

– Прекрати, - с возмущением произнес он, - и отойди оттуда.

– Ах нет, ваше величество, - твердо возразила она.
– Это лучшее решение из всех возможных. Я одним движением смогу предотвратить жестокую битву и избавиться от этой тягостной жизни.

– Нерина, - решительно произнес он.
– Я просто не позволю тебе туда прыгнуть, вот и все.

– Но вы, конечно, не сможете поднять на меня руку, чтобы остановить меня, - произнесла она дрожащим голосом.

– Мне это и не понадобится, - ответил он и посмотрел на ее бледное, отрешенное лицо и понял, что она сама не понимает, о чем говорит.
– Если подумать, не такая уж это плохая мысль, в конце концов. Это путешествие вниз на камни во дворе скорее всего растянется дня на полтора, так что у тебя по пути будет достаточно времени поразмыслить и, кроме того, это удержит тебя от опрометчивых поступков в мое отсутствие.

Глаза ее вдруг расширились, как будто смысл сказанных Гарионом слов медленно просочился в ее сознание.

– Ты что, собираешься колдовством разрушить план такого блестящего решения?
– спросила она, глотнув воздух.

– Попробуй и посмотри, что получится.

Она беспомощно поглядела на него, к глазам ее подступили слезы.

– Как это неблагородно, господин мой, - обиженно произнесла она.

– Я вырос на ферме в Сендарии, госпожа моя, - напомнил он ей, - и не располагаю преимуществами благородного воспитания, так что время от времени позволяю себе поступать как простолюдин. Я уверен, что ты скоро простишь меня за то, что я не позволил тебе себя убить. А теперь, с твоего позволения, мне надо прекратить всю эту чепуху.
– Он повернулся и, бряцая доспехами, начал спускаться вниз.
– Да, - сказал он, оглядываясь через плечо, - и не вздумай прыгать, как только я отвернусь. У меня длинные руки, Нерина, очень длинные.