Часть первая. Тропы Тьмы
Шрифт:
Тем временем военинструктор распоряжался в коммуне. Укрепления были уже готовы и смотрелись, пожалуй, довольно внушительно. Керн оставил в обороне стрелка с базукой, двух стрелков с лёгкими ручными пулемётами. Остальные обороняющиеся вооружены были автоматами, дробовиками, а кое-кто и пистолетами различных марок, на которые Керн не возлагал в бою особенной надежды. Самым опытным бойцам военинструктор раздал шесть самодельных ручных гранат, одну допотопную противотанковую, два взрывпакета с отрезками бикфордова шнура. В резерве оставалась мелкокалиберная снайперская винтовка охотничьей модели, которую, несмотря на прекрасную оптику и точный бой, и Керн, и Мухтаров оценили как "пукалку" за её
– -На кабаргу пойдёт, -- сказал Керн, -- а на ахтыровца уже не очень. Да и опытные снайперы у нас в основном в первом блоке сидят, я таким не то что винтовку, шило не доверю в нынешних обстоятельствах.
Винтовку он попробовал сплавить уходящей группе, но и там от неё отказались.
– -К ней всего девятнадцать патронов, а потом она превратится в ценный ресурс, от которого толку ноль. Прикладом, и то лупить нельзя, прицел попортишь! Таскать её ещё...
И Керн, плюнув, оставил винтовку в оперативном резерве.
К полудню всё было готово. Колонна с переодетыми наспех под солдат женщинами, прикрывая разместившихся на подводе и в грузовике маленьких детей, выступила в поход, имея дирекцией село Замятное, находившееся от коммуны в шести километрах; по дороге детей и часть небоеспособных женщин должны были в лесочке забрать союзники-колонисты, увести к себе под прикрытием ночи на два-три дня. Вечером колонна должна была дислоцироваться в селе, начать проверки, пользуясь мандатом рабочего комитета, а поутру -- выступать дальше, уводя внимание врага от коммуны. Военинструктор проверил ещё раз, что все участники операции чётко понимают суть своей оперативной работы, получил от механика заверения, что грузовик пройдёт ещё не одну сотню километров -- и, благословясь, махнул рукой. Взвился на антенне грузовика красный флажок, заревел натужно бронетранспортёр -- колонна двинулась без лишней помпы, в пыли и грязи весеннего тёплого дня, растянувшись обесцвеченной, линялой змеёй по просёлку. Пока шли машины и люди, Керн стоял в воротах, держал под козырёк, а потом, когда ворота закрылись -- поднялся на обзорную вышку и долго-долго смотрел вслед уходящим. Если бы какой-нибудь гостиор или иной строитель светлого будущего, мало знакомый с историей народных движений, услышал в этот момент Керна, он мог бы упрекнуть его за недостаток революционности и даже за религиозные заблуждения, ибо военинструктор, сам того не осознавая, тихо напевал себе под нос совершенно не атеистическую старинную песенку: "Warownym grodem jest nasz BСg, obrona i schronieniem...".
А как скрылась колонна, так Керн вернулся на укрепления и до вечера суетился там, проверяя то один сектор, то другой, и всё время ему казалось, что какой-то сектор, какую-то маленькую лазейку он упускает. Командовать операциями такого масштаба ему ещё не доводилось, и молодой человек нервничал по-настоящему, боясь, что его некомпетентность и авантюрный дух будут стоить лишних жизней. Время от времени Керн напрягал ухо, тщась уловить дальние звуки выстрелов, разрывы гранат: как там колонна, не попала ли в засаду, не началось ли кровавое побоище? Но весенний воздух, пропахший жабами и прошлогодней листвой, был по-мирному тих -- лишь длинные косматые облака причудливых расцветок, бешено несущиеся в стратосфере, напоминали обитателям земной тверди о недавней атомной бойне. Обитатели коммуны занимались своими делами: оставшиеся в добровольцах женщины варили из очисток и резервной тушёнки баланду, электрик в обрывках жёлтой рясы тянул куда-то толстый кабель на фарфоровых изоляторах, в первом блоке отчаянно торговались за невесть откуда взявшийся заморский плод киви. Из отдельного барака, где разместились на ночлег бывшие представители администрации коммуны, доносились визгливые, протестующие
– -Пойду подежурю, -- сказал он Керну, -- а вы вздремните пока. Кто его знает, какая ночь будет, а вы и так спите мало!
Но поспать Керну не удалось -- только он лёг, как постучала Ирина. На Ирине было летнее короткое платье и туфли, и Керн почувствовал, глядя на неё, что мёрзнет от одного её зябкого вида.
– -Пойдёмте куда-нибудь, -- предложил он, -- да разве же так можно ходить при минусовой температуре?!
Он отвёл её в рабочий кабинет, поставил на спиртовку любимый чайник Олега Кристаллова, служивший для чайных церемоний. Потом подумал, снял шинель и осторожно укрыл ею ноги девушки.
– -Я слушаю вас, -- сказал Керн.
Ирина долго молчала, кусала губы, глядя на военинструктора, а потом сказала:
– -Знаете, Александр, нельзя же быть таким бесчувственным сухарём, как вы! Это обидно!
– -Так я, значит, сухарь бесчувственный, -- вздохнул Керн.
– - А в чём это проявляется?!
– -В вашем отношении к женщинам, например.
– -Ох, вот оно как!
– - удивился руководитель коммуны.
– - И что же я, бесчувственный, не так делаю с женщинами?
– -Да всё не так. Не любите вы нас за что-то, вот что!
– -Любопытно. А можно узнать конкретнее, в чём и к кому проявляется эта нелюбовь?!
Ирина замялась:
– -Ну вот... к Тамаре Фёдоровне, например!
Керн хмыкнул:
– -Так она не женщина, она гостиор! Их послушать, так им вообще признаков пола иметь не положено! Узнай она, что вы вечером в платье пошли, а я при этом ещё и оценил, какие у вас ноги стройные -- тут нас обоих тотчас же за ручки, и под расстрел! За нарушение породных стандартов красного меченосца в вопросах половой морали...
Ирина зарделась. Шинель Керна аккуратно сползла с её перекрещенных ног на сторону.
– -Красные меченосцы -- это что-то новое, -- сказала Ирина.
– -Да ничего нового, -- отмахнулся Керн, вновь аккуратно укутывая ноги Ирины шинелью.
– - Блажь обыкновенная это всё, и гостиоры эти блажь, и прочая вся эта ерунда. Нового человека они, видите ли, делать хотят! Ничего не имею против нового человека, но не тогда же, когда уже существующий человек живёт по-собачьи, а то и хуже -- на положении дров для растопки! Ненавижу это!
Ирина задержала руку Керна в своей:
– -Ненавидите!
– - сказала она пылко.
– - А что вы любите... Саша? Или кого?
– -Думаете поймать меня на бесчувственности?
– - ответил Керн грубовато, потому что в вопросе Ирины содержался слишком уж откровенный намёк.
Девушка смутилась:
– -Я просто хотела знать...
– -Зачем вам это знать? Я не нуждаюсь пока что в услугах личного психолога. Социальный психолог -- тот здесь пригодился бы, да. А если вы хотите задать прямой вопрос, так и задавайте его прямо!
– -Я вам... не нравлюсь?
– -Нравитесь. Но я вас мало знаю, а то, что я о вас знаю, вызывает некоторые вопросы, простите уж за откровенность!
– -Какие ещё вопросы?!
– - Ирина вспыхнула негодованием.
– -Я боюсь, что вы принадлежите к числу любителей справедливости. А я уж, простите, не облечён честью и правом устанавливать мировую справедливость -- поэтому, как правило, больше полагаюсь на милосердие. И я боюсь, что однажды эта разница во вкусах приведёт нас с вами к откровенному конфликту.