Часть третья
Шрифт:
В то время, когда Дима уговаривал заведующую загсом Полину Анатольевну, расписать их в течение недели, Марина поджидала своего любовника Жору у Центрального телеграфа, под часами. Жора опоздал на пятнадцать минут, дико извинялся и в качестве компенсации за причиненный моральный ущерб, отвез ее к своим друзьям, где групповая случка была в самом разгаре.
– - Жора, ты разве не знаешь, что я предпочитаю индивидуальный метод любви, а ты куда меня привел? я что должна подставлять еще кому-то? Разве тебе безразлично, если меня будет вот этот рыжий с отвисшим брюшком мусолить?
– - Ласточка, -- сказал Жора, -- курочка
– - Так он что-- еврей?
– - Евреи очень богатые люди, лапочка.
– - А он подарит мне остров в Греции?
– - Если ты ему понравишься, конечно.
– - Ну, смотри. Ведь что касается меня, то я понравлюсь любому, мне стоит только захотеть, ты же меня знаешь.
– - Да, конечно, раз ты мне нравишься, то ты не можешь не понравиться кому-либо другому, я же очень разборчив.
Рыжий еврей по имени Бронштейн все еще был занят, но как только Жора появился в дверях и произнес приветствие на иврите, тут же сделал заявку на новенькую. Таким образом, Марина была сразу же востребована и не то чтобы гордилась этим, но была вполне удовлетворена: мало ли ей отвалят остров в Греции.
Но, как выяснилось позже, Бронштейн только мечтал побывать на одном из островов Греции и при этом выяснял возможность пятидесяти процентного вклада партнерши в эту романтическую поездку.
– - Жора, а Жора, где ты?
– - нервничала Марина.
– - Жора, ты слышишь? мне никаких островов не надо, мне нужен ты и только ты, иначе я сейчас сбегу. Я позвоню Диме, моему будущему мужу. Он тут же явится, и мы с ним будем всю ночь...
– - Не дури, -- отозвался Жора из другой комнаты.
– - я сейчас освобожусь. Меня никто не заменит, учти.
– - Скорей давай, распущенная тварь.
– - Козочка, потерпи.
20
Как и предполагала Ася, разговор с Борисом был чрезвычайно трудным и главное он не принес ей ничего утешительного. Она долго решалась на этот, с ее точки зрения унизительный шаг, оттягивала, как могла, и только когда стали ощущаться финансовые трудности, кошелек у нее катастрофически опустошался, а источников пополнения не было, начала усмирять свою гордыню.
В пе'рвые дни и даже недели, после возвращения из Греции она неудачно съездила в офис, а потом дипломатично молчала, будучи уверенна, что Борис сам позвонит, а то и приедет для выяснения отношений. "Будет бурная сцена ревности, упреков и даже оскорблений, но все это можно выдержать с достоинством, сделав вид, что это тебя не касается, а потом как бы невзначай бросить всего несколько слов: я люблю тебя, Боренька, и только тебя одного, я это поняла сразу же, как оступилась. Ну, с кем ни бывает, все мы ошибаемся, натура человека состоит из одних сплошных ошибок. Но некоторые ошибки помнятся очень долго, возможно, всю жизнь. Я всю жизнь и буду помнить свою ошибку, прости, если ты хоть немного меня любишь. Вот что я ему скажу. Он не выдержит, он сдастся, как любой мужик, если он одинокий, как мой Боря".
Вначале Ася почти не отходила от телефона, но телефон молчал. Лишь однажды, в воскресение раздался долгожданный звонок. У Аси все
– - Я не слышу тебя совсем, -- сказала подруга, -- что у тебя произошло? Хрипы какие-то раздаются. Я, возможно, к тебе сегодня приеду. Ты слышишь меня? алло, алло! Где ты? даже хрипов не слышно.
Сожаление по поводу потери телефона уступило месту разочарованию: звонок был не оттуда, откуда ожидала Ася с таким нетерпением. Она с ненавистью бросила трубку на рычаг и невольно воскликнула: что же мне теперь делать?!
В холодильнике все еще валялись несколько бутылок шампанского и бутылка коньяка "Отборный" и ей ничего не оставалось, как сделать несколько глотков смеси шампанского с коньяком. Это помогло, как нельзя лучше. К ней вернулось прежнее состояние, и появилась некоторая уверенность в том, что все обойдется. Закрыв все краны в ванной, дабы вода не хлестала попусту: импортная ванная и подводы к ней, все было импортным и работало как часы, Ася вернулась в спальню и стала перед большим зеркалом.
С той стороны на нее смотрела цветущая женщина с едва заметными ниточками морщин вокруг глаз и по одной правее и левее губ. И то потому, что еще никакого макияжа она не наводила. Грудь, правда, несколько опустилась, но и этот изъян можно легко ликвидировать при помощи лифчика. Ася расстегнула две верхние пуговицы, погладила свои груди и потом стала расстегивать пуговицы до самого низа. Шрам на животе все еще остался легко заметным, но живот почти прилип к хребту, как до беременности и вся фигура выглядела не хуже, чем это было в молодости. А внизу все то же, что было раньше и никто не сможет определить, какой образ жизни она вела во время своего отпуска, да и кому какое дело, как она себя вела? Главное, что она здесь, в любое время может разделить постель с Борисом, стоит ему только пожелать.
Правда, после возвращения из Греции, там, внизу начался едва заметный зуд и несколько неприятный запах, придется посетить гинеколога. Эти распутные любовники вполне могли наградить ее какой-нибудь болячкой. Никто не должен узнать об этом. "Если только поделиться с Жанной, она все же имеет отношение к медицине. А ты, Боренька, потерпи, сколько сможешь, посмотрим, чья возьмет".
К вечеру приехала подруга Жанна. Они обе выпили, а потом Ася поделилась своими мыслями относительно своего поведения в Греции, визита Тимура, друга Бориса, а возможно и его самого.
– - Ну и что?
– - сказала Жанна.
– - Если он любит тебя по настоящему, он все тебе простит, вот увидишь. А как мужья прощают своим женам измену? Это было всегда. Измена процветала в Средние века: королевы изменяли своим мужьям, а теперь, в наше время, в век атома и компьютеров измена не считается, Бог знает чем. Подумаешь, поцеловали тебя несколько раз! Главное не это, главное то, что ты снова хочешь, чтоб он был у тебя, не так ли?
– - Я собираюсь к нему, чтоб выяснить отношения, -- сказала Ася.
– - Но у меня есть еще одна проблема. Кажется, эти жлобы наградили меня какой-то болячкой. Мне надо провериться у гинеколога. Ты можешь мне устроить такой осмотр?