Часть вторая. Свидетельство Густава Аниаса Хорна (Книга вторая)
Шрифт:
— Осень, — заметил я. — Все умирает.
— Такое повторяется каждый год, — откликнулся он.
Мы быстро спускались к берегу. Незадолго до прибытия в Крогедурен Аякс взял у меня из рук вожжи: он знал тамошние дороги лучше, чем я. Туман опять сгустился; я был благодарен, что он окутал нас, скрыв от наших взглядов море и растерзанный ландшафт.
Колеса коляски скрипели по рассыпчатому песку. Мы ехали по слегка наклонной равнине, поросшей очитком, песколюбом, жесткой травой и мелкими кустиками вереска, — непосредственно вдоль столбов с натянутой между ними проволокой, которые используются для просушки или растягивания рыбацких сетей. Это уже было царство Ениуса Зассера. Чуть в стороне сидел он сам, на
— Эй, Ениус! — крикнул Аякс, спрыгнув с коляски и направляясь по берегу к хозяину.
— А, это ты… — невозмутимо констатировал Ениус Зассер, не прерывая работу.
— Привет, Олива, — рассмеялся Аякс в лицо молоденькой девушке.
— Ты не один, — удивилась она.
— Со мной приехал мой хозяин и работодатель, — пояснил Аякс.
Я привязал вожжи к коляске, велел Илок стоять, а сам подошел к разговаривающим. И поздоровался с братом и сестрой.
— Мы бы хотели взглянуть на твою гавань, — сказал Аякс.
— Ты ведь и сам знаешь, где она, — ответил Ениус Зассер. — В сорока шагах отсюда…
— Ты бы проводил нас… — попросил Аякс.
Рыбак поднялся, сестра же теперь продолжала работать в одиночестве.
— Хороший сегодня улов? — поинтересовался Аякс.
— Так себе, — проронил рыбак.
Вскоре мы уже стояли возле моторной лодки Зассера, пришвартованной к бетонной стенке, к причалу. Квадратная гавань, глубиной не больше полутора метров и рассчитанная на один маленький рыболовный катер, была выломана взрывниками в низких прибрежных утесах. (Или, может быть, взрывники лишь расширили естественную бухточку.) Узкий проход, окаймленный грозными зубчатыми утесами, вел в открытое море. Пострадавший от непогоды вал из бревен и обломков камней, возведенный на опасном — из-за многочисленных утесов — дне, служил неэффективным волноломом. Даже при умеренном северо-восточном ветре выйти из бухты, наверное, было нельзя. Чтобы при сильной буре вытягивать моторную лодку на берег, рядом с причалом — напротив выхода из бухты — сделали маленький слип, наклонно поднимающийся к береговой зоне из нанесенного ветром песка. Там повсюду валялись острогранные обломки взорванной каменной породы. Серо-зеленые лишайники и пышные кусты сладкого папоротника уже начали возвращать эти камни, эти раненые куски гранита, в царство Природы. Вода в маленькой гавани была блестящей, зеленой, похожей на гофрированное стекло.
— Мы хотели бы зафрахтовать на одну ночь твою лодку, — сказал Аякс.
— Как это? — удивился Ениус Зассер.
— Управлять ею, само собой, будешь ты, — уточнил Аякс.
— И для чего? — спросил Зассер.
— У нас есть ящик, который надо бы погрузить на судно, в нескольких милях от берега, — сказал Аякс.
— Не слабо! — вырвалось у рыбака.
— Ты поплывешь с занавешенными фонарями и потом будешь держать рот на замке, — сказал Аякс.
— Не хочу, — отрезал рыбак.
Аякс, казалось, не услышал его.
— У Оливы в последнее время груди прямо-таки налитые, — сказал он без всякой связи с предыдущим. — Как буфера железнодорожного вагона.
Рыбак со страхом смотрел на губы Аякса. Но быстро совладал с собой. Теперь он сам притворился, будто не расслышал слов собеседника.
— Опасная затея, — сказал. — Ведь никогда не знаешь, когда подплывут таможенники.
— Для тебя-то это не секрет, — ответил Аякс. — И потом, не их забота следить, чт'o отсюда вывозят; их интересует исключительно ввозимый товар.
— Может, оно и так, — раздумчиво
— Твоя гавань тиха, как спящий глаз. И так же надежно запрятана, как живот под сорочкой… — сказал Аякс.
Рыбак попытался рассмеяться, но не сумел.
— Мне надо все обдумать, — сказал он. За таким ответом, по видимости расплывчатым, чувствовался решительный отказ.
Теперь я увидел, как Аякс прищурил глаза. Он повернулся ко мне и достаточно громко пробормотал:
— Ты заметил, что живот у Оливы выпирает вперед, будто она уже на четвертом или на пятом месяце?
Ениус Зассер сразу вернулся к буквальному смыслу своей последней фразы.
— И когда вы надумали ехать? — спросил он.
— Через три дня, — ответил Аякс, воспринявший вопрос как знак безусловного согласия. — Ближайшие ночи будут безлунными.
— После десяти вечера таможенники не появляются, — чистосердечно сказал рыбак.
Мы шагали от гавани обратно. Я теперь знал, какое подозрение (наверняка вполне обоснованное) сделало Зассера уступчивым. Я посмотрел на все еще усердно работающую Оливу, которая делит постель с Аяксом и на которой он собирается жениться, но которую, по моим понятиям, так оскорбительно скомпрометировал. Ее внешний облик не противоречил предположению Аякса, однако и не подтверждал его. Девичьи округлости под слишком нежной кожей приобрели, как бы без всякого перехода, более грубую текстуру женской зрелости. Груди действительно налились: но все же еще напоминали о росте зерновых на поле, напоенном благостью весенней поры{238}. — Олива возбуждает желание и привлекает к себе взгляды мужчин, сама пока этого не сознавая.
— Свари для дорогих гостей по чашечке кофе! — грубовато крикнул ей Зассер. Нас он пригласил пройти в дом. Я возразил, что должен тогда распрячь лошадь и поставить ее куда-нибудь.
— Так займись этим! — распорядился Аякс.
При доме Зассера есть сарай. Туда я и завел Илок.
— У тебя найдется морская карта? — спросил Аякс рыбака, когда мы в его тесной комнате уселись за стол.
Зассер принялся рыться в ящиках старого секретера. Наконец он нашел карту и разложил перед Аяксом. Тот ее долго рассматривал; кивнул мне, чтобы я ему помог. Я тоже склонился над столом, плечом к плечу с ним. Он водил пальцем по карте — в том месте, где кривыми линиями и цифрами была обозначена впадина возле берега. Дойдя до отметки «102», Аякс остановился. Маленький круг очерчивал это самое глубокое место.
— Да, — подтвердил я.
— Смотри, — сказал Аякс Зассеру. — Сюда мы должны приплыть. Здесь нас будут ждать. — — Или, может быть, нам придется немного подождать. Ведь никогда не знаешь, кто окажется первым.
Рыбак взял старый латунный циркуль и измерил расстояние.
— Два с половиной часа, — сказал он. — Если течение и ветер не собьют нас с прямого пути.
— Я полагаюсь на тебя, — сказал Аякс.
Зассер поставил карандашом крестик поверх этой отметки глубины.
— Я проложу курс точно, — заверил он нас.
— Итак, мы договорились, и никакого отказа быть не может, — сказал Аякс.
Рыбак только наклонил голову.
— Речь идет об одном-единственном ящике, но он, увы, дьявольски тяжел, — объяснил Аякс. — Ящик большой и широкий, словно ствол старого дерева, а наполнен он бутылками с малиновым шнапсом; так что можешь себе представить…
— Что такое малиновый шнапс? — спросил Зассер.
— Шнапс из малины, беспошлинный. Домашнего изготовления, — сказал Аякс. — Мы встретимся ровно в десять. Будет темно, может — еще и с туманом. Лошадь заведем в сарай. Олива, наверное, к тому времени ляжет спать. — Он начал загибать пальцы. — Не сегодня, не завтра, а послезавтра.