Частная жизнь адмирала Нельсона
Шрифт:
В Свонси Нельсона приветствовали избранные лица, и после привычного ритуала вручений регалий почетного жителя города он произнес пламенную патриотическую речь, направленную на «подъем национального чувства у молодых жителей Свонси».
Перед возвращением в Монмут Нельсон осмотрел развалины каменного (а не деревянного, как тогда обычно строили) замка Чипсоу, возведенного вскоре после норманнского вторжения. Пообедали уже по пути, на благородных развалинах бенедиктинского монастыря. В Монмуте Нельсон остановился в гостинице «Бофор армз», куда глава местной исполнительной и судебной власти герцог Бофор распорядился доставить из Бэдминтона изрядное количество оленины.
Наутро Нельсон сел в экипаж и поднялся по крутой дороге на самую вершину Каймн-Хилла, где два года назад выстроили храм в честь
Пообедав в гостинице, он произнес очередную речь, где заявил — случись новая война, он отослал бы прочь из страны все суда и всех солдат до единого, оставив Англию под защитой «ее сыновей, оставшихся дома». Быть может, французы, высадившись в Англии, разрушат и разграбят одну-другую деревню. Не исключено даже, они сожгут Монмут, но он, Нельсон, не сомневается: «дальше Хирфорда им не пройти, ведь бритты всегда готовы дать им достойный отпор». «Мне выпало счастье, — продолжал адмирал, — служить во главе самых опытных офицеров английского флота, чье профессиональное мастерство может сравниться лишь с несравненным мужеством британских матросов. И каковы бы ни были мои личные заслуги, должен заявить — мне достаточно сказать им: «Вот враг», и победа обеспечена… Нация отблагодарила меня гораздо более щедро, чем я ожидал и чем заслуживаю. Подобные же лавры вполне могли бы увенчать любого другого английского адмирала, имеющего под своей командой таких прекрасных офицеров и храбрых матросов. И пусть знает каждый моряк — в какую бы часть земного шара ни забросила его судьба, будь то Ост- или Вест-Индия, Африка или Америка, к нему неотступно приковано внимание всей державы».
Речь Нельсона вызвала гром аплодисментов, заставивших леди Гамильтон встать с места и спеть «Правь, Британия» с таким воодушевлением, что «публику охватил всеобщий восторг». Тогда она, на бис, исполнила еще один, столь же патриотичный гимн, и пение ее, как пишет некий, скорее недоброжелательный, очевидец, отличалось «обычным для нее вкусом и вокальным мастерством, и присутствующие не могли сдержать чувств». В ходе беседы с другими гостями «герой Нила» сильно разгорячился, кляня на все лады «ненавистных французов», являющих собой в его глазах не более чем «шайку вероломных негодяев».
На следующий день Нельсон, заглянув в книжную лавку, с обычной учтивостью снял шляпу. «Перед вашей светлостью, — проговорил совершенно потрясенный хозяин, — обнажают голову монархи, поэтому позвольте мне надеть на вас шляпу». И тут же попросил гостя позволить ему напечатать речи, произнесенные накануне. «Я старый человек, — ответствовал адмирал, которому едва исполнилось сорок три года, — и вряд ли проживу долго. Мне бы хотелось донести до потомков мои чувства. Так что давайте, печатайте!»
Вскоре состоялась очередная церемония посвящения в почетные жители. На сей раз ее вел не отличающийся особой изысканностью манер одиннадцатый герцог Норфолк, сенешаль графства, женатый на уроженке Хоум-Лейси, юго-восточной части Хирфорда.
«Около двенадцати часов дня высокие гости въехали в Хирфорд и остановились подле Росса, гостеприимного особняка Томаса Уэстфолинга, эсквайра», — повествует репортер местного издания «Хирфорд джорнэл». Мистер Уэстфолинг, потомок хирфордского епископа XVI века, являлся давним знакомым Нельсона: они встречались еще в Неаполе, когда почтенный эсквайр с женой путешествовали по Европе. Хозяева, продолжает автор отчета, «постарались встретить его светлость со всеми почестями, приличествующими его положению. Были открыты ворота в сад, играл оркестр, на приеме присутствовали все видные горожане. На лужайке подавали фрукты и легкую закуску к вину. Вечером устроили грандиозный фейерверк; яркие разноцветные лампочки, образуя полукружье со звездой посредине, придавали иллюминации совершенно необычный вид. Его светлости вручили лавровый венок со стихотворной надписью:
Чело великого героя Пусть увенчает сей венок… —и так далее — целый панегирик.
«Появление
Из Хирфорда путешественники направились в Ладлоу, где в старом норманнском замке скончался некогда брат Генриха VIII, оттуда в Ворчестер, где остановились в гостинице «Хоп Поул инн». На площади перед ней собралась огромная толпа людей, жаждущих воочию увидеть знаменитого героя. Ко всеобщей радости, он то и дело подходил к окну.
На следующий день, в сопровождении оркестра, Нельсон нанес визит на фарфоровую фабрику. Одному из мастеров он показался «очень устало выглядящим господином. На его левую и единственную руку опиралась леди Гамильтон, явно довольная приемом, оказываемым ее спутнику. Затем, в общей группе, появился немощный старик — сэр Уильям Гамильтон». После экскурсии по фабрике Нельсон заявил: хотя у него есть прекрасные образцы фарфора из Дрездена и Неаполя, с искусством здешних мастеров не сравнится никто. И он заказал несколько предметов, в том числе полный обеденный сервиз и две красивые вазы — одну из них украшал его герб, другую — миниатюра, изображавшая его светлость на пьедестале рядом с богиней Славы.
После Ворчестера на пути Нельсона лежал Бирмингем, где его, как и повсюду, приветствовали толпы людей.
В тот же вечер, по свидетельству автора биографического двухтомника Джеймса Харрисона, «его светлость с друзьями, в сопровождении сотен людей, направился в театр. Зал оказался набит до предела, многим так и не удалось попасть внутрь. При появлении гостей оркестр сыграл «Правь, Британия». Выслушав в почтительном молчании гимн, аудитория разразилась шумными, долго не смолкавшими аплодисментами, приветствуя знаменитого героя Нила».
Вернувшись к себе в гостиницу буквально на плечах горожан, «при свете сотен сверкающих фонарей», гости с самого утра, отправились по местным фабрикам, производящим шпаги, пуговицы, пояса, кольца, оконные рамы, монеты и медали. Прошлись они, в частности, по производящей витражи мануфактуре мистера Эгертона, где их встретила группа красивых девушек в белом, щедро осыпавших Нельсона цветами.
Следующий день, начавшийся под звон колоколов, принес продолжение изматывающих экскурсий — мануфактура по производству плетей, хлыстов и т. д. мистера Раденхерста, огромный склад игрушек братьев Ричардс, булавочная мануфактура мистера Фипсона, музей мистера Биссета… Закончилось все посещением знаменитой благотворительной школы «Блу коут».
В театре актер, играющий роль Фальстафа в «Виндзорских проказницах», привел публику в полный восторг, когда, произнося реплику «Пред лучшим человеком я клянусь», повернулся к ложе, где сидели Нельсон и его спутники. Сын ирландца, театрального администратора, и сам в будущем драматический актер, а тогда девятилетний ученик школы Святого Павла Уильям Чарлз Макгрейди вспоминает — весть о прибытии Нельсона в Бирмингем распространилась по городу, как пламя, а когда стало известно, что он намерен посетить театр, ложи были забиты битком. Перед началом спектакля, продолжает Макгрейди, «мой отец ждал со свечами у входа в театр, дабы проводить через вестибюль всемирно известного зрителя… Я стоял рядом и отчетливо видел его бледное задумчивое лицо… пустой правый рукав, приколотый к груди, ордена… Печальное выражение, на редкость мягкий и звучный голос произвели на меня неизгладимое впечатление…