Частное расследование

Екимов Борис Петрович

– Нет, - ответил Лаптев.

Она разочарованно хмыкнула, но не ушла и глядела на Лаптева оценивающим взглядом.

– Может, вы по объявлению? Мотоцикл покупать? Так Василий на работе.

– А какой мотоцикл?
– спросил Лаптев.

– Зеленый "Урал" с люлькой, - принялась объяснять старуха, подзывая Лаптева к себе.
– Идите, я вам расскажу.
– И она все рассказала. О Василии, который пьет; о жене его Полине, которая ругается; о детях, которые могут сиротами остаться; о деньгах, которых всегда не хватает.

Лаптев

представился. Слово "сотрудник редакции" произвело некоторое впечатление, и женщина вызвалась собрать людей у себя. Что и сделала. Людей оказалось негусто: трое пенсионеров да две женщины помоложе. Все они пришли одетыми по-домашнему, отговариваясь делами. И Лаптев их не задержал. Он быстро рассказал, что нужно, и люди стали расходиться. А Лаптев, заглядывая в список избирателей, начал спрашивать об отсутствующих. Пришла очередь и Балашовой.

Одна из женщин уже на пороге была, но, о Балашовой услышав, уходить повременила.

– Так ее нет?
– спросил Лаптев.

– В больнице, болеет.. .

– Так и запишем, в больнице. А это какая же Балашова?
– словно вспоминая, проговорил Лаптев.
– Это не учителя жена, какой в прошлом году умер?

– Она самая.

– Да-а, - сочувственно вздохнул он, продолжая игру.
– Дети остались. Человек еще не старый был. Вот она жизнь... Ну, а как вдова? Замуж еще не вышла? Она вроде молодая?
– спросил он и исподлобья взглянул на женщин. Две из них на диване рядком сидели, одна, все так же, у дверей.

– Пока не вышла, - сказала хозяйка квартиры.
– Женихов вроде много. А вот замуж что-то не торопятся брать, - она хохотнула и на товарок глянула. Те усмехнулись понимающе.

– Женихи?
– переспросил Лаптев.- Какие женихи?

– Да какие женихи у безмужней женщины бывают, такие и у нее.

– А-а-а, - догадался Лаптев.
– Вот оно что. Да-а-а, - протянул он осуждающе.

– Из-за этих женихов, - доверительно сказала хозяйка, - из-за них она и проворовалась. Вот до чего они нашу сестру-то доводят. С ними только завяжись.

– Я слышал, слышал, - заинтересовался Лаптев.- Но не поверил. А выходит, правда? Не брехня?

Тут уж женщины, почуяв своего, наперебой объяснять принялись:

– Какая же брехня, раз с места взашей прогнали.

– Попалась, куда денешься!

– Бабы в магазине говорили, много взяла. И деньгами, и вещами - ничем не требовала.

– Да ее и видно. Культурная, здравствуется всегда, а так... Вроде через губу переплевывает.

– Это ты зря... Так-то она неплохая баба, уважительная.

– Выставляет из себя... Только чем гордится?

– А какие ж женихи ходят?
– спросил Лаптев.

– Да всякие. Мы их уж изучили. С больницы ходит врач, с туберкулезной. Потом с авторемонтного часто гостюют двое. Я их знаю. Один во-он живет, на краю. А у другого мать в собесе работала, Зоя Семеновна, полная такая.

– А водолаз со спасалки...

–

Ага. Этот сроду угнет голову. Вроде его не угадают.

– Хоронится.

– Может, они просто в гости наведываются?
– невинно предположил Лаптев. Ко всем люди ходят...

И от этого невинного, но вроде бы оправдательного тона женщину помоложе, что у дверей стояла, даже передернуло.

– Мы не дурей других, - двинулась она на Лаптева,- мы знаем, зачем мужики к бабе ходят. Одни ходят, без женов своих. Не мой туда ходит, а то б я следом, да подкараулила, да все стекла побила! Да рожу бы ей прилюдно подрала когтями! Враз бы перестала принимать.

– Гости гостям рознь,- принялась объяснять хозяйка комнаты.
– Мы знаем, как гости должны ходить. Положим, пришли люди. А почему мы ничего не слышим? решительно спросила она.
– Ведь гости, когда выпьют, песни играют, шумят, пляшут. Это всегда так ведется. А если по-мышиному собрались, молчком, здесь дело понятное. Знаем, - многозначительно предупредила она, - знаем, какие дела молчком делаются.

– Они, может, чай пьют, - со смехом сказал Лаптев.

– Да-а.. . Нынче гостей чаем не встретишь. Время такое. Бутылку готовь, да одной и не обойдешься. Такое время. Слава богу, и сами гостюем, и людей принимаем, не хуже других.

Лаптев посидел еще недолго, выслушал обычные жалобы на домоуправление, магазины, на пьющих мужиков, посидел, посочувствовал и распрощался.

По времени Маша должна била вернуться из школы. И, спустившись на первый этаж по широкой, чисто вымытой, деревянной лестнице, Лаптев постучал в квартиру Балашовых. Дверь открыла Маша.

Открыла, легонько охнула, увидев нечаянного гостя, но тут же в квартиру впустила и принялась раздевать. Затворяя дверь, Лаптев заметил, что давешняя его знакомая, от которой он только что вышел, перегнувшись через перила лестницы, глядит ему вслед.

В комнате Маша оставила Лаптева ненадолго. Вернулась она уже не в цветастом халатике, а в коричневом платье, вроде школьном.

Девочка, конечно, была красива. Сейчас Лаптев точно разглядел. И тонкие брови были хороши, и большие темные глаза, и особенно полосы, смоляные косы, какие теперь уже в диковину. И видна была явственно азиатская кровь.

– Как мама?
– спросил Лаптев.

– Ей уже хорошо. На днях выпишут.

Лаптев о деле начал говорить.

– Ты уже взрослая, Маша, - сказал он.
– Я с тобой по-взрослому и говорить буду. Ты знаешь, в чем обвиняют Лидию Викторовну. Но я сейчас точно могу утверждать, что все это выдумки. Все это вранье. Так у нас бывает, толком не знают, кому-то померещилось, а другим - лишь бы языки почесать, третьим - это на руку. Вот и пошло... Гляди.
– Лаптев вынул из кармана бумажник, в котором помещалась теперь вся его канцелярия.
– Вот заявления, те, что Бусько писала, Демкина. Тебе их Алешка показывал. Но прочти еще...