Частный детектив Илья Муров
Шрифт:
героя, и о приеме ему оказанном
– Так, так, так, так, так, так, так, – сказал дежурный врач той самой больницы, в морге которой Илья Алексеевич не далее как сегодня утром побывал с деловым визитом.
– Почему не раздет? – блеснуло очками в сторону фельдшера приемных покоев его временное непосредственное начальство.
– Не желают разоблачаться, – ответил сквозь зубы фельдшер и осуждающе уставился на Илью Алексеевича.
– А помощь получить они желают? – продолжал доктор
– Минимальную, – кивнул фельдшер. – Капните, говорит, мне йодом на ранку, да просветите на всякий пожарный рентгеном. В долгу, говорит, не останусь…
Доктор перевел, наконец, взгляд с фельдшера на больного, а оттуда на сопровождающее лицо.
– Вместе пили?
– Кто? Я? С Лексеичем? Сёдня или надысь? – с великой готовностью и большой охотой разразился встречными вопросами Еремей.
– Сегодня, вчера и третьего дня, – строго уточнил врач.
– Сёдня ни грамму, – вздохнул Еремей, стараясь дышать в сторону и преимущественно ушами. – А надысь – вмазал, врать не буду…
– И много вмазали?
– Нормально, – последовал исчерпывающий ответ.
– Нормально? – скептически усмехнулся доктор. – Если бы нормально, то в больнице не оказались бы.
– Вот именно! – с неожиданной горячностью воскликнул потерпевший. – Если б все прошло нормально, я бы сейчас в вашем морге лежал, бок обок с трупом, убитым неизвестными злоумышленниками…
– Пока что неизвестными, – мстительно добавил он.
Доктор с фельдшером переглянулись.
– С убитым трупом, говорите? – переспросил врач со странной, почти сострадальческой улыбкой.
– Это у него, доктор, от шоку, – вступился за нашего отставника Пантюхин. – Заговаривается, своих не признает, с воображалкой никак справиться не может… Так ведь он не куды-нибудь, аккурат в дерево въебурился и в овражек кувырнулся. Вон башку себе пробил, от сквозняка мается…
– А вы как уцелели, любезнейший? – в свой черед не сдержал профессионального скепсиса фельдшер.
– А чего мне сделается? Я за водярой в город намылился, да вот на него и набрел… Думал, домой свезти, да куда там! Шибко нервный, без успокоительного с ним не сладить… Хорошо бы ему не только йодом дырку закапать, но и чего-нибудь от нервного куражу прописать…
Доктор встал, подошел к телефонному аппарату и начал набирать номер на плохо вращающемся диске.
– Где вы его подобрали?
Еремей кратко и доходчиво объяснил. И, подумав, добавил, вероятно, для общей ясности:
– Должно, с управлением не справился.
– Не ври, чего не знаешь, – вдруг вновь ожил Муравушкин. – Я тебе не курица, чтоб поперек дороги летать, и не акробат, чтоб кувыркаться! Я двадцать лет за рулем, и не на таких буераках трястись доводилось, и ни одной аварии!
– Тогда почему же вы в овраг угораздились? – вкрадчиво осведомился доктор.
– Потому, – буркнул неприветливо Илья Алексеевич и вновь
– А все же? – не унимался, лез в душу профессиональной сапой дипломированный медик.
– Есть такое понятие, как тайна следствия, – устало и доверительно сообщил наш отставник. – И я не вправе открыть ее первому встречному, пусть и доктору…
– А! – сказал фельдшер и вдруг повеселел, но, заметив, с каким профессиональным интересом воззрился теперь и на него дежурный врач, быстренько уняв свое оживление, поспешил с объяснением: – Константин, смотритель морга, рассказывал. Дескать, ворвался к нему какой-то мужик, частным детективом представился, двести рублей подарил, жмурика какого-то сфоткал и помчался, как угорелый, в Перепреевку, со сменщиком его разбираться. Так это были вы, больной?
– Сам ты больной! – огрызнулся Муров. – Я раненный при исполнении профессионального и гражданского долга детектив!
– Так, так, так, так! – удовлетворенно зачастил доктор. – Уже кое-что проясняется… Значит, это вовсе не следствие несчастного случая, шока, травмы головы, как вы, – он кинул на Пантюхина неоднозначный, полный врачебной укоризны и одновременно человеческой снисходительности, взгляд, – утверждали, а наоборот: травма, авария и все прочее являются следствием, а никак не причиной недуга.
– В психи рядите? – деловито осведомился Илья Алексеевич. – Всё, что не укладывается в ваши, кстати, довольно спорные представления о норме, является для вас несомненным доказательством психической ненормальности?
Доктор с фельдшером в очередной раз переглянулись, но уже не понимающе, как прежде, а скорее недоумевающе, причем даже Еремею было ясно видно, что недоумевают они не сообща одному и тому же, а очень даже поврозь, и каждый своему.
– Сами охаете да ахаете, мол, всюду кругом преступность расплодилась, житья не дает, а как только кто-нибудь решится эту преступность искоренить, того сразу в полоумники и в психушку. Так кто же, спрашивается, из нас сумасшедший? Я, частный детектив Илья Муров, не покладающий рук в борьбе с бандитами, не жалеющий ради вашего мирного и безопасного житья-бытия собственного здоровья, или вы, близорукие обыватели, не ведающие ни о благе своем, ни о пользе?
Наступившую тишину прервала громкая икота раскаяния, сотрясшая мускулистую худобу Еремея Пантюхина.
– Прости меня, Лексеич, не разобрал я с похмела что к чему!..
Илья Алексеевич миролюбиво отмахнулся, – жест, исполненный самой гуманной снисходительности: мол, какой может быть с тебя, Еремей, с человека, особых склонностей ни к чему, кроме пьянства, не проявляющего, спрос?
Доктору наконец удалось сладить с телефоном – набрать нужный номер, дождаться ответа и о чем-то с кем-то приглушенно и неразборчиво поговорить. Мурову, показалось, что он расслышал две смутно знакомые фамилии – Хлюзин и Седлов, но полной уверенности в этом не было.