Частный дознаватель
Шрифт:
— На кой хер нам этот юнец? Надо нести Ганса в больницу. У него голова, как моя жопа. — культурно возразил один из моряков, и его собратья, приняв мнение товарища во внимание, направились на выход. Их тени на мгновение закрыли моё укрытие, отчего я знатно так задрожал, но насильники, слава богу, меня не заметили. Вскоре их квартет растворился на улицах блудного города.
— Ох, — когда плавающий шаг моряков стал заглушать писк крыс, я опёрся на колени и тяжело встал.
«Не стоит выходить на широкую улицу: меня наверняка выслеживают всякие
Я решил заночевать под порогом какого-нибудь дома и утром, с застуженными почками, с помощью расспросов найти особняк де Вилларе. Правда, я не без оснований предполагал, что меня могут больше не пустить в этот район напыщенных богачей, но всё это — завтра, где-то далеко-далеко, и меня ни капли не касалось. Я без зазрений совести пробрался через пару закоулков и нашёл неплохую ямку, в которой почти не было мышей.
— Как низко ты пал, Ричард. Ещё вчера спал на пуховых подушках в огромном доме, а уже сегодня — под косым здание, в любой момент готовым обвалиться и придавить тебя, как жука. Впрочем, это было бы прекрасным решением всех твоих проблем…
Вдоволь пожаловавшись самому себе, я вознамерился придаться сну. Только вот, на моём пути возникло одно непредвиденное обстоятельство — сосед по яме. Это был бесформенный мешок под клетчатым пледом, дрожащий от холода. Судя по малочисленным движениям, он спал.
— Эй, это моя яма. Ищи себя другую. — я пнул нищего по хребту. Тот проснулся и, поняв, что его планируют выселить… заплакал.
— Ну что это такое! Уже второй раз за ночь! — незнакомец приспустил плед, и тогда я смог рассмотреть его подведённые тушью глаза.
— Чего…
— Опять ты! — нищий скомкал плед и попытался меня пнуть.
— Погоди, ты… ну, это ты?
«Ричард, идиот!»
— Ну да, я! — злобно воскликнула девушка и затем потянулась к лежащему рядом мешку.
Я резко вспомнил об арбалете.
— Стой! — я оттянул шипящую от ярости особу и забрал сумку. Она была такой тяжёлой, что я её еле поднял.
— Отдай! Это моё! — официантка бросилась на меня с кулаками.
Это был неравный бой: побитый и уставший, я всё равно превосходил тонкокостную девицу на голову. Мне не составило труда отбить мешок у этой дурочки и опрокинуть её на землю.
Поняв, что сумки ей не отдадут, жительница трущоб заревела, как белуга.
— И не стыдно тебе лишать меня еды и воды, потому что у самого нет ничего за душой! Если ты не отдашь мне этот мешок, то я погибну, клянусь богом! У меня больше ничего нет…
— Если я его отдам, тогда ты достанешь арбалет и пристрелишь меня.
— Разуй глаза, придурок. — девушка похлопала по земле. Я опустил взор и увидел, что около неё лежит арбалет и пачка болтов.
— Упс. Неудобно вышло. — я покраснел и вернул мешок на место. Бедняга обняла его, как настоящее сокровище, и не выпускала, пока я не отдалился от неё на достаточное расстояние.
После того, как я сел в другую яму, девушка раскрыла мешок и достала оттуда галету. Она
— И что ты так на меня пялишься? — дамочка скрестила ноги и нахохлилась. — Наверняка думаешь, какая же эта официантка уродка? Грязная, вонючая, валяется под порогом какой-то лачуги и жрёт чёрствый хлеб, поеденный крысами. Я права?
— Нет. — немного удивлённо возразил я. — Ни о чём таком я не думаю.
— Ага, ври больше. — не поверила мне официантка. — Все вы, мужчины, любите лишь картинку, а стоит вам увидеть что-то, что не вписывается в ваши скудные представления о мире, и вы хотите обругать это и выставить ненормальным.
— Спать в яме рядом с грызунами, по-твоему, это нормальное времяпровождение?
— Как смешно. Между прочим, ты сам сидишь в похожей яме, только ещё и без еды. Что ответишь на это?
— У меня есть, где переночевать, да и деньги водятся… Просто я заблудился.
— Угу, угу. — нищая явно думала, что я враль, и хотела поймать меня на лжи. — И где находится твой дом?
— Около золотого утёнка. — прозвучал уверенный ответ. — Или в самом золотом утёнке, я пока ещё в этом не разобрался…
— Ври больше.
— Я не вру! — ответил я как-то уж совсем по-детски. — Это чистая правда.
— Что ж, мистер правдоруб, — дамочка нелегко поднялась и указала куда-то в сторону. — Через две улицы твой Золотой утёнок. Просто выйди через тот закоулок, пройди прямо, пока не упрёшься в лавочку булочника, и сверни налево. Думаю, вывеску с утёнком ты не проморгаешь?
Я не знал, что ответить, поэтому благодарно кивнул. Радости моей не было предела: я нашёл дом и теперь не был обречён спать на улице, как какой-то проходимец. Девушка заметила мои неподдельные эмоции и немного удивилась.
— Что, и правда там живёшь?
— Ага! Ты моё спасение! — я встал и радостно застремился на выход. Дама накрылась пледом и, спрятав под него даже пятки, вздохнула. А я и не замечал её огорчения: так меня обнадёжил предполагаемый адрес лачуги де Салеса.
Только у самого прохода между домами меня что-то вдруг остановило. Наверное, все люди кроме дознавателей называют это поганое чувство совестью.
— Эй!
— Да-да? — дама вынула голову из-под одеяла. Я не видел выражения её лица, но был готов поклясться, что на нём должна была мелькнуть неуловимая тень надежды.
— Не поделишься галетой? Есть хочу.
Девушка была на грани нервного срыва. От сковавшей её обиды она чуть не упала в обморок.
— Конечно. Ты ведь, наверно, проголодался после драки. — официантка полезла в мешок, чтобы дать мне ненужную галету. Её руки тряслись от злости.
«Бывают моменты, когда мне так стыдно за свой юмор, что хочется провалиться под землю. Сейчас один из таких случаев»
Я подошёл к даме, схрумкал невкусный чёрствый хлеб, впрочем, показавшийся мне с голодухи манной небесной, и, не отходя от кассы, молвил: