Чайный дом драконьей леди
Шрифт:
— Во наглый, — восхитилась я.
— Имею право, я болею.
Я засмеялась и не упустила моменты снова запустить пальцы в его волосы, только ласково, баюкая. Как огромный кот… и плевать, что ящерица по сути своей. Страшенный хищник! Красивый такой…
Нет, непозволительно пялиться на герцога! Я подняла голову, натыкаясь взглядом на первый попавшийся объект, очевидно, семейный портрет. Невероятно красивые люди: мужчина с серебристыми волосами, женщина, словно сотканная из золота, и двое детей. Старший мальчик в костюмчике и белокурое
— У тебя есть младшая сестра?
— У меня был старший брат. Тот, что с рюшечками — это я. Не будем об этом.
Я снова всмотрелась в картину. Господи, рюшечки, кудряшечки, угрюмо надутые губки и щёчки-яблочки… Художник хорошо запечатлел момент.
— Ты можешь смеяться, а то лопнешь, если будешь так старательно сдерживаться.
У каждого рокового красавца должна быть идиотская детская фотография, которую мама с умилением будет показывать его пассиям. «Это мой Серёженька в ванночке!» или «А это он в цирке с обезьянкой! Илюша справа».
— В этом нет ничего постыдного, — попыталась сказать я с серьёзным лицом.
Тёмно-синие драконьи глаза опалили меня холодным пламенем.
— Так принято наряжать детей до пяти, — фыркнул он. — У каждого благородного лорда есть такой нелепый детский портрет!
— Теперь мне будет гораздо проще с ними общаться, — кивнула я. — Буду смотреть на всяких задиристых Горгонзоллеров и представлять их в платьице и рюшках.
Феликс усмехнулся и снова прикрыл глаза. Я коснулась его лба. Температура спадала, и его явно клонило в сон. А я вот была совсем бодрой, и меня мучило любопытство.
— Можно спросить о личном?
— Конечно.
— Почему ты остался совсем один? Что случилось… с твоей семьёй?
Он поджал губы. Я тут же пожалела, что спросила, но он всё же ответил:
— Магический шторм лишает возможности обратиться в дракона и применить любую магию. Единственная сила выше, чем такие шторма, это дары Малики. Мы с семьёй плавали на корабле на свадьбу к кузине отца, Луизе. На обратном пути внезапно налетел шторм. Никто не выжил. Только мне… повезло.
Тон, которым было произнесено «повезло» заставлял кровь стынуть. Надо было переводить тему. Срочно!
— Не у всех драконов есть магические дары? — спросила я преувеличенно заинтересованно.
— У единиц.
— А у короля?
— Насколько я знаю, у него нет дара.
— Как же тогда он заставил вас с Эрнестом скинуть драконье обличья на драгон-гале? — спросила я на этот раз с искренним интересом.
Феликс вздохнул и повернулся на бок.
— Его дракон невероятно могуч, — пробормотал он сонно. — Так что наши драконы просто испугались. Как трусливые шакалы. И спрятались. В теории, думаю, можно противостоять этому. Но он застал нас врпрх…
— Что? — переспросила я.
— Ммм.
Надо же, заснул. От неожиданности я усмехнулась — как мне теперь уйти? Но уходить, честно говоря, пока и не хотелось. Тут было так уютно, так что я продолжила
— Влюблённость — это здорово, — пробормотала я тихонько. — Сейчас кажется, что я бы так век сидела, только бы побыть с тобой… Интересно, ты тоже это чувствуешь? Или просто гонишься за златоглазой?
Его ресницы бросали длинные тени на щёки. Серебро волос и чернота ресниц создавали воистину волшебный контраст. Может, он был похож на ангела, иначе почему я всё продолжала бормотать свою исповедь?
— У моей мамы было много мужчин… Она всё мечтала найти любовь, но разбиралась в людях крайне плохо. Знаешь, как оно было? Сначала цветы, и дочка твоя мне как родная, и по дому помогать буду… А потом: «Лариска, неси пиво», «Почему дома не убрано?», «Лидка твоя жрёт как лошадь, как прокормить такую»… Мне кажется, мужчинам очень нравится завоёвывать женщин, а когда она уже всё, завоевалась, так и не нужна больше… Может, это мама находила таких уникумов? Не может же быть, что ты… такой же.
Нет, это исключено. Феликс совсем другой. Но разве мама так не думала про каждого?
— Я говорю всегда, что у меня не было времени на парней, но это неправда. Не было желания. Знаешь, некоторые из этих «отчимов» и приставать могли. Я рано научилась драться, яростно, не на жизнь… Потом на айкидо пошла. Страшно было. Хорошо, что мама мне всегда верила и выгоняла их поганым веником. Но знаешь, с такими примерами перед глазами вырастаешь и думаешь: мама ищет любовь всю жизнь, а получает только разочарование… Как же я боюсь в тебе разочароваться.
И я забормотала себя до сна. Веки налились тяжестью, губы уже еле выдавали спящему Феликсу объяснения моего нелогичного поведения.
Вот и вся правда: бесстрашная Лидия просто боится.
Но когда меня подхватили заботливые сильные руки, я, не просыпаясь, сильнее прижалась к горячей от всё ещё ощущающейся температуры груди. И когда меня переложили в кровать, я никак не хотела отпускать его. Здесь, во сне, я могла быть честна хотя бы сама с собой: за страхом горечи, разочарования и боли я очень хотела, чтобы то, что зарождалось между мной и Феликсом, было настоящим.
Просыпаться самой, без навязчивой служанки и матушки, было отчасти удивительно. Сначала я даже не поняла, где нахожусь, но затем воспоминания вчерашнего невероятно длинного дня захлестнули меня.
Как я вообще очутилась в кровати…? Неужели Феликс сам принёс? Он не спал? Он что, слышал мою исповедь?!
Драконы, чёртовы драконы, никогда не доверяй их невинному спящему виду…
А может, он проснулся позже и ничего не слышал? Как бы ненавязчиво выяснить?
Я огляделась. Гостевая комната в «Четырёх сезонах» была больше моей спальни дома. Оформлена она была в весеннем духе: светло-зелёные стены, лёгкие ткани, много воздуха и пространства. Я без труда обнаружила ванную, привела себя в порядок и надела вчерашнее платье герцогини.