Че?рная смородина
Шрифт:
Сакит Халаси, был прав: империя Санос гудела, обсуждая события у Миаду. Шли разбирательства, аресты. Многие маги попали в тюрьму по подозрению в отступничестве. Газеты пестрели заголовками о раскрытии очередного поклонника Тьмы. Каждый выпуск новостей начинался с репортажа из Департамента контроля. Фамилию Кхан склоняли на всех углах. Припомнили все: и высокомерие отца, и гордыню деда с прадедом. Досталось и мне: мои бывшие одногруппники по Академии вспоминали различные происшествия, и каким-то неведомым мне образом это все оказалось связано с отступниками! Чего я только не начиталась в одной из самых популярных соцсетей «Чудотворцы»! Меня проклинали, мне желали смерти. Одни — за то, что покрывала отступников, другие —
А еще Департамент Контроля. Их представители практически каждый день были в доме Карнеро. Волк бесился, но выставить магов не мог, иначе это пахло бы международным скандалом. Бесконечные допросы, вопросы. Чувствовала себя доносчицей. Гадкое ощущение! В который раз порадовалась, что отец, уготовив мне другую роль, так поздно посвятил меня Тьме: я не успела глубоко проникнуть в структуру и знала от силы магов десять, перешедших черту закона. Но их арест стал началом цепочки. Меня саму порывались еще не раз забрать в императорские темницы и не забрали только благодаря Стаху. Его адвокаты присутствовали при каждой встрече с магами.
Единственный, с кем я не боялась встречаться, был мадж Зарев. Его заступничество в Миаду и в замке, честно говоря, я посчитала слабостью. Не может маг из Департамента контроля быть таким добреньким и понимающим. Оказалось, дело не в доброте. Имрус Зарев по дару был мантиком, то есть занимался гаданиями и предсказаниями по сновидениям. За полгода до Миаду ему был послан сон о детях, попавших в руки отступников. Только, по его словам, волчат в клетке было не пять, а шесть. И этим шестым волчонком, нуждавшимся в спасении, была я. Я не стала разубеждать маджа и отказываться от его помощи, хотя сама не особо доверяла снам. Потому что те же мантики, при должной подготовке, через сны могли управлять эмоциями людей.
С каждым днем я теряла уверенность. Я понимала, что собственными руками разрушила прежнюю жизнь, причем основательно, без шанса на исправление, и не подумала, что ждет меня впереди. Поддалась порыву жалости и спасла детей своих извечных врагов. Теперь от меня отвернулись друзья, и враги не спешили поворачиваться ко мне лицом. Я стала изгоем и среди некромантов, и среди оборотней. Ночами плакала, жалея себя, днем ходила с непроницаемым лицом и, расчищая проклятые дорожки, думала. Все отчетливее понимала, что империя для меня закрыта… именно та империя, которую я знала, как некромант. Что, просчитывая свое будущее, нужно, прежде всего, признать тот факт, что я больше не маг — я оборотень. И вот с этим, если честно, были проблемы. Потому что я не чувствовала изменений! Я осталась прежняя! Иногда по вечерам вытягивалась на узкой кровати и анализировала свои ощущения: что во мне поменялось, что не так? Да все так, как было раньше! Я никого не хотела убить (будучи некроманткой, мне этого хотелось куда чаще!), я не хотела никого укусить, и по утрам, как и раньше, с удовольствием ела бы оладьи, кабы мне их кто приготовил. На сырое мясо не тянуло. Да, злилась и раздражалась часто, но в той ситуации, в которой я оказалась, сложно оставаться спокойной! Не считаете?.. Может, еще не время?
Оказалось, время приближалось как раз самое подходящее.
— Сечень (январь — Прим. авт.), — Стах Карнеро замер передо мной. — Скоро Двулуние. Тебе предстоит первый оборот. Насколько я знаю, это не очень приятно: перекидываться в таком позднем возрасте. Так что готовься.
— Как?
— Проклятие до конца убрать надо, — он задумчиво посмотрел на меня. — Почти месяц прошел. Почему его до сих пор не берет регенерация?
— Потому что это проклятие одиннадцатого уровня — неснимаемое. И то, что оно все-таки проходит, — уже чудо, — возразила я.
Каждое утро меня возили в лечебницу. Пожилой целитель осматривал мою грудь и довольно качал головой. Я тоже
Полежала на кушетке, пока впитывалась мазь, и, попрощавшись с лекарем, вышла в коридор. У лифта стояло несколько волков. Я представила их реакцию на мое появление — и пошла к лестнице. Натянув на волосы шапку, медленно спускалась вниз. Остановилась на лестничной площадке, чтобы передохнуть, и услышала чей-то плач. Украдкой огляделась по сторонам: у дверей на третий этаж спиной ко мне стояла волчица с вздрагивающими плечами. Я знала ее — Эмира Маюрова. Причину слез подглядела по ментальной волчьей связке. Оборотница только что вышла от гинеколога, который разбил ее надежды о возможной беременности. И я вспомнила рассказ Стаха во время осеннего праздника. Еще немного постояла, нагло слушая мысли волчицы и пытаясь разобраться в ситуации. Если правильно поняла, женщина недавно проходила обследование. По заключению целителей, волчица была абсолютно здорова, и не было предпосылок к бесплодию, а зачать ребенка все равно не получилось. Лично мне показалось, что проблема психосоматическая, возникшая именно из-за неудачной первой беременности.
Тяжело вздохнула, догадываясь, какая будет реакция Черной волчицы на мое появление и на мое предложение, но я решила хотя бы попытаться наладить отношения с кем-нибудь. И я действительно могла помочь этой женщине! С этими мыслями шагнула вниз. Маюрова мгновенно подобралась и неприязненно уставилась на меня. Я достала из сумки ручку и записную книжку, усмехнулась и всунула в руки оборотницы листок с номером гилайона.
— Я, конечно, лицемерная тварь, предательница и тому подобное. Но мне кажется, ребенок важнее, чем ненависть к какой-то некромантке. Если хочешь волчонка, позвони этой ведьме.
Эмира презрительно фыркнула, разорвала адрес и швырнула обрывки бумаги мне в лицо. Да-а, неприятно… С деланным равнодушием пожала плечами:
— Мое дело предложить.
И, не оглядываясь, пошла прочь из лечебницы…
На другой день в саду меня нашел Маюров.
— Что за ведьма? — начал с ходу, даже не поздоровавшись.
— Какая разница? Твоя пара не хочет помощи от меня.
— Она… передумала и рассказала мне.
Я неуверенно посмотрела на волка. Со стороны моя помощь, наверное, выглядела как лебезение: омега хочет выслужиться перед бетой.
— Ну? — не выдержал волк.
Да, Люц, что называется: сказала «а» — говори «б»!
— Твоей паре может помочь сильная прирожденная ведьма.
— Мы обращались, — разочарованно признался оборотень.
— К кому? К Одионе Одаренной? Весте Премудрой? — я хохотнула, вспоминая разрекламированных по телевизору теток, обещающих все: от неземной красоты до вечной молодости и мужа-принца в придачу. — Владек, действительно сильная ведьма никогда не будет рекламировать себя по телевидению и в газетах. И прозвищ дурацких придумывать не станет. Ей излишнее внимание людей, а особенно магов, ни к чему. Я знаю только одну действительно сильную ведьму, известную всем, — Лилею Дамаскинскую. На то она и Верховная ведьма.
— Хорошо. Я понял. Та ведьма, чей номер ты дала… Она действительно так хороша?
— О-о-о! — я восхищенно покачала головой, вспоминая. — С Алексиной Подольниковой мы встретились случайно и, понятное дело, сцепились. Говоря словами маджа Зарева, она за пять минут едва не укатала меня в землю, не выпуская при этом букет ромашек из рук. Силища немеренная!
— Как же вы обе остались живы?
— Ну-у-у, умные женщины всегда смогут договориться.
Мы пошли в мою комнату, где была записная книжка с адресами и номерами гилайонов. Маюров ушел, а я вспоминала его озадаченное лицо. Он не ожидал помощи от меня, искал подвох в моих действиях и словах. Я усмехнулась: а подвоха-то нет!