Чебуреки, или Похождения Линейкина-сына в калошах без зонтика
Шрифт:
Только я не смеялась. Слуш-послуш! Мне очень хотелось, чтобы Ромка сделал что-нибудь лучше других. Я только помню, что глаза закрыла, когда он прыгал. А после все заорали.
Вижу, Ромка лежит в песке, а планка на своем месте. Не упала.
Все кричали и кричали. Никто в классе не помнил, чтобы Ромка хорошо прыгал. Но факт остается фактом. Такого в нашем шестом «Б» не бывало…
Получилась на яме целая куча мала. Все к нему бежали, требовали повторить. Ромка отошел вразвалочку и прыгнул еще раз.
Ребята у нас всегда орут на физкультуре.
— Линейкин прыгнул на метр восемьдесят пять, Алексей Алексеич! — гордо сообщила Света Макарова.
— Молодец, — пробурчал он, не открывая глаз.
Наверное, не расслышал. А Макаровой хотелось похвастаться нашим классом.
— Метр восемьдесят пять!..
— Ты что, сосчитать не можешь? Пускай еще раз прыгнет.
Линейкин прыгнул еще раз. Физрук почесал затылок и вскочил.
По-моему, он нас не уважает. Никогда серьезно не относится. Тоже спортсмены — шестиклассники! Небось врет староста или спутала гвоздь с панихидой. В шестом классе еще небось и не понимают, что такое сантиметр. А может, ночью стойки отпилили на дрова?
Физрук подошел к стойкам и встал возле них. У него рост метр восемьдесят, это все наши ребята знают. А стойки выше его. Он вдруг так удивился, что не нашелся, что сказать, и только глотнул воздуха.
— Линейкин! Поди сюда! — наконец позвал он.
Ромка подошел.
— Третий раз прыгнешь? Не устал? Я лично проверю.
— Прыгну!
Линейкин улыбался во весь рот.
— Валяй!..
Ромка слегка присел и начал разбегаться. Слуш-послуш! Смешно так! Скачет, будто козел за сеном.
Мы столпились вокруг. А Ромка опять прыгнул. Глаза у Алексея Алексеича заблестели. Это самая большая высота, какую только можно у нас на стойках поставить. Физрук снова почесал затылок. Ребята шумели, хлопали Ромку по плечу. Потом Алексей Алексеич спросил:
— Линейкин, в спортшколе занимаешься?
— Не-ет.
— А родители спортом интересуются?
— Очень! — сказал Ромка. — Если футбол, папу от телевизора не оторвешь.
— Да не в том смысле, — похлопал его по плечу Алексей Алексеич. — После уроков, — торжественно добавил он, — зайдешь ко мне в учительскую. Потолкуем…
Я скормила Ромке весь завтрак, что бабушка дала, — конфеты, яблоко. Ему, слуш-послуш, поправляться надо.
Остальные уроки в этот день прошли кое-как. Не класс, а базар. Учителя пожимали плечами, возмущались. Но так и не смогли нас успокоить.
Вернувшись с фабрики домой, Кузьма Кузьмич, предвкушая удовольствие, уселся к телевизору. И… опять вспомнил, что включать его нельзя. Может, в виде исключения? Одним глазком? Нет! Против педагогики
Вот уже несколько дней он ощущал себя человеком, у которого связали руки. Сидел, не зная, чем заняться. И тут услышал, что Ромка позади него что-то бормочет.
Он каждый день приходит в класс И скромно ходит среди нас. Ну, угадайте, кто же он? Роман Линейкин — чемпион!— Кто это — Роман Линейкин? — спросил отец. — Какой еще чемпион?..
Ромка мгновенно раздулся, как на дрожжах.
За последние дни он привык к тому, что всех удивлял. Он чувствовал себя, как воздушный шарик на ниточке: вот-вот улетит в небо. Приятно, ах, как приятно быть великим человеком!.. Что же он сделал великого? Он прыгает выше всех в школе. Скажете, заслуга не его, а калош? А кто, собственно говоря, открыл тайну калош? За одно это Роману Линейкину нужно поставить памятник. На клумбе перед школой. Так что стихи в классной стенгазете — это так… детский лепет. Но все же приятно.
Когда Ромка закрывал глаза, он видел себя в лентах, увешанных золотыми медалями. А на голове лавровый венок. Ромка никогда не видел лаврового венка, и он ему представлялся в виде сковородки без ручки.
Ромка с выражением сызнова прочитал отцу стихи, напирая на отдельные, особо важные, на его взгляд, слова «скромно», «Линейкин», «чемпион».
Отец и сын стояли друг перед другом и молчали.
В течение нескольких минут Ромка, не в силах больше сдерживаться, выложил все. О том, что он уже чемпион школы по прыжкам в высоту, что сам физрук Алексей Алексеич лично тренирует его, что у Ромки хорошая фактура.
Линейкин-папа не знал, что такое фактура, но при сыне боялся показать себя невеждой и не спросил. И фактура, конечно, пригодится, но главное, род Линейкиных получает свое законченное выражение в чемпионе.
В Линейкине-папе вдруг всплыли все юношеские мечты. Нет, не зря он возлагал надежды на сына!
Как только пришла мама, состоялось расширенное заседание семейного совета. Удивить маму двум мужчинам уже не составляло труда. На заседании чемпион не забыл заявить, что теперь ему необходимо как можно больше мороженого. В нем очень ценные питательные вещества.
Но скоро Ромке заседать надоело. Он прервал совещание и сказал, что ему необходимо проветриться.
— Может, калоши наденешь? — робко спросил папа и посмотрел на маму, ища поддержки. — А то еще ноги простудишь…
— Пожалуй, не надену, — подчеркнуто-небрежно бросил Ромка. — Во дворе сухо, и вообще…
И хлопнул дверью.
Родители не посмели перечить. А Ромка в последние дни избегал вспоминать о калошах. От этого почему-то портилось настроение.
Папа и мама после ухода Ромки молчали. Мама думала о завтрашнем дне. Утром приходит она в свой универмаг «Резиновый мир» и небрежно бросает сослуживцам: