Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне
Шрифт:
Однако Жулебин на достигнутом не остановился. Несмотря на абстинентный синдром, он быстро сообразил, что свидетелей происшествия нет и, схватив убитого солдата за ноги, поволок его подальше от кунга. Чего он хотел этим добиться — рассчитывал, что бойца спишут на мифического снайпера? Или будут проверять всех владельцев личного оружия? — так и осталось неизвестным. На его несчастье из сортира шёл подполковник Тузов, тот самый замкоменданта, который, можно сказать, и «раскрыл» это преступление по «горячим следам».
Всё сразу поняв, подпол, будучи мужчиной крупным, долго месил Жулебина руками и ногами, после чего вызвал по
— Костя, заводить? — всунулась в приоткрытую дверь веснушчатая голова постового ИВС [47] .
— Давай… — Катаев отложил ручку в сторону и потянулся.
Изрядно помятый, со всклоченными косицами волос, разбитым носом и набухающим фингалом, источая ароматы сивушных масел и нечистот, Жулебин осторожно ступая, похрамывая, зашел в кабинет.
47
ИВС — изолятор временного содержания.
— Всё, Колян, можешь идти… — махнул конвоиру опер и, не выказывая никаких эмоций, кивнул старлею на стул, — садись, Иван Александрович…
— Допрашивать будете? — из-за попаданий в челюсть его голос звучал не очень внятно.
— Нет, пока только объяснение… — Катаев придвинул к себе чистый бланк.
— Я пока говорить ничего не буду, — отреагировал старлей, — меня набили, у меня голова болит… э-э…
— Голова у тебя с пережора болит, — перебил его Костя, — чего же ты в неё не шмальнул?
— Мог бы и в неё… — очевидно, уже отойдя от накала страстей и, трезвея, спокойно ответил связист, — случайность… или как это у вас… э-э… Непреднамеренное убийство… Эх-х, всяко в жизни бывает…
— Грамотный… — разговаривать с этой похмельной скотиной Катаеву расхотелось, — просчитал уже всё…
Тот неопределенно пожал плечами, мол, кто знает…
— Ладно… — Костя боялся сорваться и, как это часто с ним бывает «напороть» в горячке «косяков», поэтому решил побыстрее закончить необходимую процедуру, — давай твои данные, я напишу, что в соответствии со статьей 51 Конституции, ты отказываешься от дачи показаний…
— Это что ещё за статья такая? — чуть всполошился старлей. Юшка сползала по носогубной складке, он неаккуратно зашмыгнул её обратно.
— Статья 51 Конституции России даёт право не свидетельствовать против себя, — пояснил ему опер.
— А-а-а… — протянул тот и осел на стуле, — пиши тогда.
Быстро набросав анкетные данные, Костя сунул Жулебину бланк для написания строчки об отказе от дачи показаний.
— Всё? — вопросительно поднял он глаза на Костю, закончив писать. Положив ручку на стол, офицер ещё раз хлюпнул носом.
— В принципе, да… — Катаев пробежал текст глазами и перед тем как отправить задержанного в камеру не удержался:
— Слышь, а ты всё-таки хоть чуть-чуть себя виноватым считаешь?
Жулебин, не намного старше Катаева, секунду подумав, произнёс наставительным тоном:
— Понимаешь… В своё время, один умный человек мне сказал, что настоящий мужчина должен пройти войну и тюрьму… Поэтому, ко всему сейчас происходящему я отношусь по-философски… Войну я уже прошел, что ж… тюрьма так тюрьма…
Костя смотрел в его сорочьи
48
Посёлок — колония-поселение.
Ручка в пальцах сломалась и Катаев, сатанея от переполнившей его злобы, тихо сказал:
— Какая война, чмо? Что ты видел на этой войне? Пиво пополам с водкой?! Блевотину в сральнике?!
Жулебин непонимающе заморгал, вроде всё хорошо было…
Костя встал и, разминая затёкшие от писанины пальцы, продолжил, повышая градус:
— Ты, сука, дальше ларька пивного не выходишь… Воин, бл… И про тюрьму ты сейчас понтуешься, потому что думаешь, что дадут тебе по 109 [49] годик и по УДО [50] ты с половины уйдёшь…
49
Ст. 109 УК РФ — убийство по неосторожности.
50
удо — условно-досрочное освобождение.
Катаев обошёл стол и, сев на столешницу, навис над связистом:
— Вот только хер тебе в педаль! — сорвался он на крик, — Понял! А не 109!
Наклонившись и вместе с перегаром, рвотными массами и кровью, впитывая в себя «зашаевший» уголёк животного страха, быстро и зло зашептал:
— Я сейчас половину ментов своих допрошу, что они видели как ты, сука, беспричинно, из хулиганских побуждений этого солдата застрелил! Вкуриваешь, юрист! Трёх свидетелей тебе, козлу, хватит, чтобы на «двадцатку» уехать!
— Так это… эт… — старлей потерялся, мудрость восточного философа улетучилась, оставив в глазах только бездонный ужас, — ведь так нельзя…
— Нельзя?! — Катаев схватил его за ворот, но, испачкавшись кровью и песком, оттолкнул обратно, — а пацана за пару дней до дома на тот свет отправить можно?!
У Жулебина задрожали губы, откуда-то снизу вырвался приглушенный неконтролируемый звук.
— Но я же не хотел… Я ведь случай… но…
— А мне насрать! — отрезав, Костя вернулся за стол. — Сидит тут говно какое-то, понтуется… Я мужик… Война-тюрьма… — он деловито собирал бумаги в кучу, — сейчас я по-быстренькому доказушку сляпаю… поверь, я умею, завтра тебя прокуратура арестует и лет через двадцать ты вернёшься другим человеком… если не сдохнешь, где-нибудь у нас, на острове Огненном…