Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне
Шрифт:
Внутри прибранного и подметённого здания ощущение стройки не проходило. Свежие двери кабинетов, пахнущие краской стены и шум перфоратора где-то наверху.
— Я вас сэйчас с нашими парнями пазнакомлю, — Ильяс Алиевич продолжал увлекать за собой оперов по лестнице на второй этаж, — ани в городе всэх ваххабистов, знают, кароче…
Чеченская манера впускать слова-паразиты, типа: «короче» и «в общем» присутствовала и, в практически безакцентной, речи милицейского начальника.
— Ильяс Алиевич, — Костя поравнялся с рубоповцем, —
Шагая по коридору, тот, широко улыбаясь, махнул рукой вдоль стены, по которой чередовались двери:
— А у нас в каждом кабинэте видик-шмидик… На слэдующей неделе и компьютеры должны привезти…
Костя мысленно присвистнул, у них, даже в областном УВД, в оперативных подразделениях компьютеры были только у начальства. Да и то такие, на которых ещё неандертальцы мамонтов считали.
— Захадите… пришли… — он толкнул одну из дверей и опера оказались в большом неуютном кабинете.
Скорее всего, он производил такое впечатление из-за широкого окна без каких-либо элементов защиты, пустых голых стен и расставленных по углам столов, при полном отсутствии другой мебели. За двумя из них, развалясь на офисных стульях, сидело двое мужчин в чёрной рубоповской форме.
На появление Ильяса Алиевича они особо не отреагировали, только тот, что посуше и помоложе, снял ноги со стола.
— Мовлади… — обратился Ильяс Алиевич к старшему, — вот, парни, кароче, с Фрунзэнского Центра. Опэративники… Ну, я тебе гаварил… у них информация какая-то для нас есть…
— А-а-а… помню, помню… — Мовлади встал из-за стола, оказавшись невысоким кубиком с ломаными борцовскими ушами… — садытэсь за сталы… на сталы…
Он обвёл рукой убранство кабинета.
— Я буду у себя, Мовлади, — Ильяс Алиевич подошел к выходу, — как закончите, пазовёте.
Миша присел за стол, оказавшись в другом конце кабинета. Катаев, решив, что на таком расстоянии общаться на интимные темы будет не очень комфортно, вытащил из-за одного из столов, стоящих на противоположной от чеченцев стороне, стул и приставил его к столу Мовлади.
— Ах, да, забыл, — Костя протянул Мовлади руку, — я, Константин, а это Михаил.
— Магомэд! — не вставая из-за стола, поднял руку молодой.
Мовлади пожал руку Катаеву, кивнул, привставшему за столом Кутузову, давая понять, что такого представления достаточно.
Придвинулся грудью к столешнице, выложив свои, напонимающие крабов, кисти.
— Чэм памоч? Каго убить? — типа пошутил он.
Костя про себя усмехнулся, где-то я уже это слышал, и, не дождавшись инициативы от своего руководителя (тот молчаливо восседал за столом), начал сам:
— Мовлади… Такая ситуация у нас… Есть сырая информация, что наших парней завалил некий Сейфулла.
— Кто, кто? — подался за своим столом вперёд Магомед, — Сейфулла? Это гдэ было?
— На Садовой… где-то месяц назад… там из «Мухи» подбили УАЗик с опергруппой, а потом из автоматов и пистолетов
— А пачэму рэшили что Сейфулла? — внимательно всмотрелся в Катаева Мовлади.
— Мы ничего не решили пока… Это первичная информация, — Костя был без разгрузки, в одном бронежилете, кассета лежала под грудной пластиной, но выкладывать этот козырь он пока не торопился, хотя понимал, что оперируя голой, а может и туфтовой информацией, выглядит глупо и малость по-лоховски, — на месте происшествия, ну, на Садовой, гильзы от «тэтэхи» обнаружили… я знаю, что, вроде, в ваших тоже из ТТ стреляли…
Мовлади кивнул, слегка сузив глаза:
— Всё так… И пра ваших мы знаем… Экспэртиза па гильзам в Ставрополе дэлается… А вы что ещё пра этого Сэйфуллу знаете? Ну, фамилия, там… Имя?
Костя, обернувшись на Мишу, пожал плечами:
— Больше ничего… Знаем, что он, вроде, со Стингером работает…
— Нэгуста, — Мовлади переглянулся с Магомедом, — а пра Графа что-нибудь слышали?
— Тоже ничего конкретного, — Катаев понял, что Сейфулла со Стингером им до фени, а вот вопрос о Графе отдавал живым интересом, — говорят мент бывший.
Магомед, о чём-то задумавшись, покачал головой. Кутузов сидел как теннисный рефери, молча переводя взгляд с одного чеченца на другого.
— А это нэ вы плэнных мэняли? — нарушил молчание Мовлади, — нэдэли три-чэтыре назад… Это ещё спэц-опэрацией по тэлэвизору назвали…
— Мы, — утвердительно кивнул Костя, — народ и начальство в Москве любят, когда красиво излагают.
Мовлади, как показалось Катаеву, немного брезгливо улыбнувшись, спросил:
— Чэрэз трупоеда мэняли? Чэрэз Сулеймана?
— Ну да… — снова кивнул Костя, понимая, что на этой площадке теряет очки в глазах борцов с организованной преступностью, — нам, знаешь, без разницы как пацанята домой попадут… через трупоедов или ещё через какую-нибудь экзотику.
— Да и мнэ бэз разницы, — отмахнулся Мовлади, — ваши дэла… Просто нэ любят Сулеймана многие.
— Слышь, а гдэ мэняли? — вмешался в разговор Магомед, — нэ в Шали?
— Нет, — не моргнув глазом, соврал Костя, — в Гудермесе.
Рубоповцы снова обменялись многозначительными взглядами.
— Мы, собственно, зачем приехали-то, — вытаскивая разговор в свою колею, сказал Костя, решив, что пора светить джокер, — у нас кассета есть, на ней люди засняты в Старой Сунже… Возможно, кто-то из них Сейфулла, кто-то Стингер, кто-то причастен и к вашим, и к нашим. Давайте посмотрим, может вы узнаете кого…
Костя отодрал липучку бронежилета и, вытащив видеокассету, положил её на стол перед Мовлади. Чеченец подвинул её к себе, заинтересованно вытянулся со своего места Магомед, словно без видеомагнитофона желая увидеть запись. Мовлади встал и, машинально обогнув светлый проём окна, подошел к пустому столу, от которого Костя взял стул. Из-под стола он вытащил и водрузил на стол запыленный моноблок.