"Чего изволите?" или Похождения литературного негодяя
Шрифт:
Чуть низко поклонись, согнись-ка кто кольцом,
Хоть пред монаршиим лицом,
Так назовет он подлецом!..
Хлёстова
Туда же из смешливых;
Сказала что-то я — он начал хохотать.
Молчалин
Мне отсоветовал в Москве служить в Архивах.
Графиня-внучка
Меня модисткою изволил величать!
Наталья Дмитриевна
А мужу моему совет дал жить в деревне…
Фамусов
Ученье — вот чума, ученость —
Что нынче, пуще, чем когда,
Безумных развелось людей, и дел, и мнений.
Ну вот теперь все стало по местам: на балу у Фамусова произошло, оказывается, столкновение резко противоположных мировоззрений и идеалов. Не умея оспорить, сумели оклеветать. И здесь уж держись — середины нет. Попробовал было Горич засомневаться, так ему тут же жена выложила главный аргумент: «Ах, друг мой, все!» Что сказать? «Ну, все, так верить поневоле…»
Точно так же образумили и опоздавшего Репетилова, который после разговора с Чацким заявил Загорецкому: «Мы с ним… у нас… одни и те же вкусы», — а на известие о сумасшествии убежденно ответил: «Какая чепуха!.. Вранье… Химеры… Дичь». Но оказалось, что про то уж «знает целый свет», что «вести старые». Когда же присутствующие («Все вместе» — гласит ремарка) закричали: «Мсье Репетилов, что Вы! Да как Вы! Можно ль против всех!», — Репетилов сдался. Не мог не сдаться, ибо понял, что это не заблуждение, а сознательная позиция: «Простите, я не знал, что это слишком гласно».
Перечитывая «Горе от ума», обращаешь внимание, что самые провокационные и нелепые, но точно бьющие в общую цель реплики принадлежат Загорецкому. Он сполна услужил своим покровителям, стопроцентно отработал их расположение. Но и Молчалин не остался в стороне, подал робкий голос в защиту своих, А как же иначе? Служить, так служить! Припомним, как он это делает.
В отличие от Чацкого ему прислуживаться не тошно — заветы отца усвоены превосходно. Вот подтверждение из Софьиных уст: «Смотрите, дружбу всех он в доме приобрел: При батюшке три года служит. Тот часто без толку сердит, А он безмолвием его обезоружит, От доброты души простит. И между прочим, Веселостей искать бы мог; Ничуть: от старичков не ступит за порог, Мы резвимся, хохочем, Он с ними целый день засядет, рад не рад, Играет…»
Чуть позже, разговаривая с Хлестовой, Молчалин полностью подтвердил такую характеристику:
Молчалин (подает ей карту)
Я вашу партию составил: мосье Кок,
Фома Фомич и я.
Хлёстова
Спасибо, мой дружок.
(Встает)
Молчалин
Ваш шпиц — прелестный шпиц, не более наперстка,
Я гладил все его: как шелковая шерстка!
Хлёстова
Спасибо, мой родной.
Молчалин, по мнению Софьи, хорош и другим: «Чудеснейшего свойства Он наконец: уступчив, скромен, тих, В лице ни тени беспокойства И на душе проступков никаких, Чужих и вкривь и вкось не рубит, — Вот за что его люблю…» Увы, мы знаем, что Софья жестоко обманулась в своем кумире: охочий более до служанки, чем до госпожи, он выказал все же «кривизну души». И хотя, согласно ремарке, сметливый Молчалин тут же бросился на колени и начал ползать у ног своей покровительницы, моля: «Ах! вспомните! не гневайтеся, взгляньте!.. Помилуйте… Сделайте мне милость…», — Софья нашла в себе силы ответить прямо: «Не подличайте, встаньте. Ответа не хочу, я знаю ваш ответ, Солжете…»
Но кто знает, сумеет ли она быть последовательной
«Умеренность и аккуратность», «и награжденья брать, и весело пожить», «не сочинитель я», «в мои лета не должно сметь свое суждение иметь», «ведь надобно ж зависеть от других» — вот основы молчалинского благополучия. От них-то он не отступит. А значит, будет прощен. В этом мы воочию убедимся чуть позже, когда ближе познакомимся с его дальними родственниками, созданными Островским и Салтыковым-Щедриным.
Подобно Загорецкому, роковую роль в драме главного героя лермонтовского «Маскарада» сыграл Шприх. Отзыв о нем Казарина («Человек он нужный…») весьма схож с характеристикой, данной грибоедовскому персонажу Горичем («Вот, брат, рекомендую…»). В отличие от пылкого Чацкого опытный в светских делах Арбенин сразу же почувствовал неприязнь к этому лицу: «Он мне не нравится… видал я много рож, А этакой не выдумать нарочно: Улыбка злобная, глаза… стеклярус точно, Взглянуть — не человек, — а с чертом не похож».
Шприх, как и Загорецкий, «вечно кстати». Готов услужить проигравшемуся князю Звездичу: «Не нужно ль денег, князь… я тотчас помогу, Проценты вздорные… а ждать сто лет могу». Рад сделать приятное Казарину: «…мне привезли недавно От графа Врути пять борзых собак… Ваш брат охотник, вот купить бы славно». (Ну, чем не Загорецкий, доставший на ярмарке «двоих арапченков»?) Хотел бы заручиться расположением баронессы Штраль: «Помилуйте — я был бы очень рад, Когда бы мог вам быть полезен».
Изворотливость и приспосабливаемость Шприха поразительны: он готов для всех на всё, ничем не брезгуя. Воистину «человек он нужный»: «Лишь адресуйся — одолжит… Со всеми он знаком, везде ему есть дело, Всё помнит, знает всё…» Правда, говоря: «Я слышу всё и обо всем молчу И не в свои дела не суюсь…», — Шприх лукавит, ибо за свои услуги требует плату, расположение, ответные услуги. В этом — коммерческом — смысле он, конечно, ближе к Булгарину, торговавшему всем «на вынос и распивочно».
Ярче всего характер Шприха проявился в создании и распространении сплетни об Арбенине и его жене. Как Загорецкий с полулета подхватил слова Софьи о Чацком и тут же фантастически преобразил их, так и Шприх на вопрос баронессы: «А ничего Про князя Звездича с Арбениной не слышал?»— мгновенно, хотя (как гласит ремарка) «в недоумении», отреагировал:
Нет… слышал… как же… нет — Об этом говорил и замолчал уж свет…Недоумение быстро прошло, когда он услышал ободряющее: «О, если это так уж гласно, То нечего и говорить». Вспомните, что ссылкой на «гласность» успешно манипулировали и гости Фамусова, уверяя себя и других в реальности пущенной сплетни. Точно так же воспринял поддержку баронессы и Шприх. Правда, он, не отличаясь любовью к «чистому искусству» клеветы, руководствовался больше своими интересами, но какая разница! — результат оказался тот же: