Чекисты рассказывают. Книга 3-я
Шрифт:
Подумав, Сологубов решил поехать в переулок, неподалеку от Ленбахплац, где недели две назад, тоже вечером и тоже в четверг он случайно, проезжая на машине, увидел Рут. Он тогда не придал этой встрече особого значения, потому что еще не знал, что находится в том переулке. Об этом ему стало известно от Кантемирова только позавчера. И вот теперь, в крохотной мастерской у портного, Сологубов спросил себя: а не там ли, близ Ленбахплац, надо искать Рут?
Через несколько минут он уже был на месте. Оставив машину за углом, не спеша пошел по мокрому от дождя тротуару к двухэтажному кирпичному дому в конце переулка, где
Это была Рут! По одежде, фигуре, походке Сологубов сразу узнал ее. Но чтобы окончательно убедиться, что не ошибся, поехал к Смиргиц домой.
Рут была очень удивлена его неожиданным визитом и недовольно спросила:
— Ты почему так поздно, Пэтрусь!
— Ездил к портному.
— А-а... — Рут замотала пуховым шарфом шею и, как была в халатике, не раздеваясь, легла на софу, под одеяло из верблюжьей шерсти. — А я вот целый вечер валяюсь. Горло болит. Наверное, ангина.
Сологубов на это ничего не сказал, достал из кармана сигареты, закурил.
— Пэтрусь, ты голоден?
— Как волк на святках, — признался Сологубов, переходя с немецкого на русский.
— А что такое святка? — спросила Рут тоже по-русски.
— Не святка, а святки. Это от рождества до крещения — самая суровая зимняя пора.
— В таком случае, не поленись сделать себе яичницу. И, пожалуйста, на мою долю тоже.
Направляясь на кухню, Сологубов заглянул в прихожую. На вешалке висело темно-зеленое пальто хозяйки и ее черный ворсистый берет. Сологубов потрогал их рукой. Они были слегка мокрые, явно побывали под дождем. Сомнений не оставалось! На конспиративной квартире рядом с москательной лавкой была именно Смиргиц. А квартира эта принадлежала отделу безопасности, который «обслуживает» аппарат генерала Кларка. Значит, Рут сотрудничает с американской контрразведкой, является ее осведомителем. Таким образом, худшие опасения на этот счет оправдались.
Сологубов мысленно прикинул, чем конкретно Смиргиц могла навредить ему. Он всегда был осмотрителен и осторожен с ней. Однако как ни осторожничай, неизбежно что-то, наверное, доходило до отдела безопасности. А там (это Сологубову давно было известно) ведется специальная картотека «кто кого знает», заимствованная американской контрразведкой у Гелена и положенная в основу изучения сотрудников и агентов «Службы-22». Фиксируются все служебные и бытовые связи изучаемых лиц, а также их поведение, образ жизни, умонастроение. Материал для этой картотеки (надо думать, за приличное вознаграждение) в числе других осведомителей добывала Рут Смиргиц, пуская в ход свое женское обаяние и красоту. Та самая «заболевшая ангиной» Рут, которую он сейчас должен кормить яичницей.
Впрочем, яичницу надо еще приготовить. Яйца и масло, наверное, лежат в холодильнике? Сологубов открыл его, и первое, что попалось ему на глаза, была початая бутылка коньяку, которую он сам привез вчера, Сологубов налил из нее полный бокал и выпил — иначе, пожалуй, не смог бы вернуться в комнату к Смиргиц, смотреть ей в лицо, в ее нагло красивые глаза.
После этого случая Сологубов несколько дней
Сологубов и Рут встречались почти каждый вечер, подолгу гуляли по улицам Мюнхена, если была хорошая погода, или ходили в кино, танцевали в дансинге при ближайшем ресторане; в воскресенье ездили за город, на Остерзеенские озера. Однако прежнего радостного чувства от связи с этой красивой женщиной у Сологубова не было. Теперь в нем постоянно жила мысль, что он и Смиргиц ведут тайную игру друг против друга. И оттого, что не было искренности в их отношениях, они не доставляли настоящей радости.
Да, это была обоюдная тайная игра. Но с существенной разницей в положении сторон. Если Сологубов в конечном счете вел эту игру против военного преступника Мальта, то Рут — непосредственно против самого Сологубова. И этим усложнялась его задача. Он теперь в общении с Смиргиц был осторожен вдвойне, руководствовался правилом: стремясь получить необходимую информацию, давать как можно меньше сведений о себе. Это было непросто. Это сковывало его, тормозило выяснение нужных для дела вопросов.
В частности, ему требовалось как можно больше узнать о службе Мальта в штабе «остлегионов» в Летцене: в чем конкретно состояла его «работа» с пленными советскими офицерами, о которой однажды упомянула Смиргиц, кто были те два расстрелянных им русских генерала? Хотя бы какие-нибудь наводящие биографические данные об этих людях — вот что хотел знать Сологубов. И еще: почему Мальт присвоил себе имя советского генерала Мишутина, зачем это ему было нужно?
Ответы на эти вопросы Сологубов рассчитывал постепенно выудить у Смиргиц. К этому были направлены все его усилия. Но вскоре обстоятельства сложились так, что он отказался от своего первоначального замысла и принял совсем другое решение.
Однажды в субботу Смиргиц пригласила Сологубова поехать вместе с ней к ее дочери, которая жила у родственников в деревне. Рут навещала ее каждый месяц, успевая на своем «фольксвагене» обернуться за двое суток. Но сейчас машина Смиргиц была в ремонте, и она попросила Сологубова, чтобы он свез ее на своей малолитражке.
Они выехали в середине дня. Октябрьское солнце светило ярко, словно летом.
Рут была в прекрасном настроении. Рассеянно любуясь осенним лесом, она не переставая болтала о всякой всячине. Сидевший за рулем с сигаретой во рту Сологубов лишь время от времени вставлял свои замечания.
Смиргиц заговорила о служебных делах, принялась перемывать косточки сотрудникам, начальству. Сологубов сразу оживился, начал задавать ей вопросы и постепенно добился того, что разговор незаметно, как бы сам по себе, перешел на Мальта. Немного поболтав о служебной придирчивости, въедливости Мальта, Рут вдруг сказала:
— Пэтрусь, ты только не ревнуй! — Она озорно улыбнулась. — Представь себе, Мальт вчера мне в любви объяснился.
— Значит, дала ему повод.
— А если без всякого повода? — Рут игриво повела плечом, засмеялась. Было видно, что ей доставляет удовольствие говорить об этом, как женщине, знающей себе цену. — Старый грешник пригласил меня к себе в кабинет, вроде как для стенографирования.