Человеческое, слишком человеческое
Шрифт:
— Директор ждет вас в приемной.
Аянами повернулась и пошла вперед, очевидно, решив, что ответных любезностей ждать не стоит. А я сделал шаг следом, вслушался в ее голос, звучавший еще в моей голове, и едва успел прикусить язык, на котором уже вертелось сакраментальное: «Именем закона, назови номер и ревизию». Оно, конечно, ничего странного, что фатер послал за мной синтетика, компания, как-никак, в основном ими и занимается, но все же, все же… Я шел за своей провожатой, глядел в спину изящной фигурки и пытался понять, за каким дьяволом придавать Еве такую экзотическую внешность, да еще и брать ее в референты.
Холл втянулся в узкий, но очень высокий стрельчатый коридор серого мрамора, и тут стали попадаться сотрудники. Проемы, уводящие ветки этого прохода влево и вправо, попадались довольно часто, и голоса под сводами сливались в гулкий неразборчивый шум. Странная спутница ненадолго отвлекла мои мысли от предстоящей встречи, но тягостное ожидание настойчиво взяло свое — а значит, внешне я стал развязен и самоуверен. Не то настроение для делового визита, но уж какое есть.
Звонкий цокот каблуков Аянами по мрамору, словно взятый за горло шум голосов, приглушенный свет, только подчеркивающий величие помещения, — это все воспринималось странно и вело меня вперед. «Скверно это все», — в который раз сказал я себе, отогнал образ предстоящей встречи и зарыскал взглядом, пытаясь зацепиться за что-то, достойное разговора с провожатой. Хм, а это интересно.
— Аянами-сан, позвольте вопрос.
Девушка остановилась и повернула ко мне голову. Мимо как раз чинно прошел какой-то парень в обалденно дорогом костюме, поприветствовал ее, но референт директора даже не повела бровью в его сторону.
«Обалдеть. То ли корпоративная этика тут такая, то ли папа приподнял Еву над людьми».
«А кто тебе сказал, что этот парень — человек?» — ехидно отозвалась моя параноидальная ипостась. Дать развернуться мыслям в стиле «тут все ОНИ» я себе не позволил. В конце концов, одно дело личный референт директора, другое — сотрудники.
— Пожалуйста, Икари-сан.
«Ах ты черт, да что же я туплю?»
— Вот это — настоящие животные?
За панорамным окном, на которое я указывал, находилось внушительное помещение — никак не меньше акра, и там была лужайка, камни там были, и даже искусственное солнце сияло с пасторально голубого неба. Там все было до противного ненастоящее — все, кроме животных. Склонив голову к земле, лениво обмахивалась хвостом лошадь, аж лоснящаяся от сытости. Огромная скотина, надо сказать, вечно забываю как таких называли — у них еще ноги у копыт словно бы косматые. В дальнем конце помещения торчала корова, прочно устроившись над поилкой, которую замаскировали под идиллический водопадик.
Я смотрел на эту картинку и испытывал дикое отвращение, которое даже не мог правильно понять. Меня злило все: и то, что у каких-то подонков есть деньги на это все, и то, что все так правильно, красиво и слащаво, и то, что я задал свой вопрос о «настоящем» девушке, которая, собственно, настоящей не являлась.
— Да. Это живые существа. Мозг коровы был поражен врожденной мутацией, и ей пришлось имплантировать поведенческий контур. В остальном — это настоящие организмы.
Я косо взглянул на ее безразличное лицо и кивнул. «Контур ей… Ага». Настоящее в этом мире стоило все дороже и все чаще в нем попадались изъяны. Может, поэтому я одинаково ненавижу и подделки и дары природы.
— Спасибо. Мы можем идти дальше.
И мы пошли. Цокот каблучков, серый мрамор, приглушенный свет. И образ отца впереди.
— Входите, пожалуйста.
Кабинет директора — или его приемная, черт его знает — был почти аскетичен и довольно-таки мрачен: диковинная роспись на стенах, кажется, какие-то мистические знаки, — вот и все украшение. А в остальном те же серо-черные решения, что и везде в «Ньюронетикс», большой стол для совещаний, широкие панорамные окна со странным наклоном. «Ах да, мы же в пирамиде», — запоздало сообразил я. Ну, еще пол чем-то застелен непонятным. Ходить удобно хотя бы — и то дело. А то бывал я у таких. Уложат якобы натуральные ковры и сами же спотыкаются, зато аж прямо лучатся от самолюбования.
— Одну минуточку, старший лейтенант, я приглашу господина директора.
— Конечно.
Я прошелся к окну. Слегка затененное стекло смотрело на город — отсюда он выглядел диковинно. Дождь уже был не властен здесь. Только верхушки самых высоких модулей выныривали из мглы и смога, у горизонта распустился огненным цветком выхлопной клапан утилизационной башни, а все остальное тонуло в рыжей каше, простирающейся до горизонта. Сквозь все еще плотный слой облаков угадывалось солнце — вон оно, бледное пятно, редкий гость наших широт. Картинка плыла, искажаемая переливами силового экрана, и я ощутил приступ тошноты.
И как раз вовремя.
— Старший лейтенант Икари.
Я обернулся. От дверей кабинета ко мне шел отец. Строгий костюм, напоминающий форму офицера космофлота, темно-красные очки, встрепанные волосы. Образ, который неизменно вызывает в памяти одно — похороны мамы. И можно сколько угодно убеждать себя, что я не подросток, что мне пора перестать комплексовать, что мне не нужен больше папочка… Но все есть как есть. Сходить, что ли, к психоаналитику? Потому что каждый раз, когда я вижу его — чаще на фото, реже в реальной жизни — мне становится страшно. И пусто. Я, наверное, болен.
И что самое обидное, я ведь знал, что взрослый человек должен чувствовать. Знал, пытался перестроиться, посмотреть на ситуацию с другой стороны. Научиться его презирать. Затаить обиду. Отворачиваться при виде подлеца, который на меня наплевал.
А вместо этого я прячу свои подросшие комплексы под хладнокровное хамство. С той лишь разницей, что сегодня у меня есть реальный шанс насыпать ему перца в носки.
— Директор.
Отец протянул мне руку, и не думая снимать перчатку. Понимаем, как же: «Перчатку можно поменять, а руки после таких как ты не отмоешь». Гендо Икари обошел стол и сел на свое место, а напротив моего усаживалась Аянами — появление которой я, собственно, позорно проглядел.
— Должен сказать, управление обратилось с нестандартной просьбой.
«Вот так даже? Ну, хорошо».
— Ваши синтетики сбегают, не успев толком появиться на рынке. Это, согласитесь, нештатная ситуация.
«Умничка, Синдзи, тон взял, держись».
Отец коротко кивнул, подвинулся к столу и сплел пальцы перед лицом.
— Но блэйд раннеров тревожит не это. Вы не хотите разглашать, что новое поколение Евангелионов может оказаться совершеннее ваших тестов.
— Разумеется. «Ньюронетикс», однако, этот факт тоже не акцентирует.