Человек и джентльмен

де Филиппо Эдуардо

ДЖЕННАРО (Виоле, которая кокетливо поправляет волосы): Виола, я не думаю, что ты послушаешься своего брата.

ВИОЛА: Что ты думаешь?.. Если бы это был кто-то другой. А дон Альберто мне очень нравится.

ДЖЕННАРО: И ты мне это говоришь прямо в лицо? Виола, берегись, если ты мне изменишь, я за себя не ручаюсь!

АТТИЛИО (появляясь справа): Вы все еще здесь

ФЛОРАНС (следуя за Аттилио, обращается к Виоле): Ты оставила соус на огне. Если бы я не подлила воды, все бы сгорело.

АТТИЛИО: Не будем терять время, нам

ведь ещё репетировать.

ВИОЛА: Ладно, будем репетировать после обеда.

АТТИЛИО: Нет, после обеда я хочу спать. (к Дженнаро) А вы что скажете?

ДЖЕННАРО: Да, лучше репетировать сейчас. (Передвигая несколько стульев, располагает их так, чтобы представить дверь).

АТТИЛИО: Репетируем сцены «Дурной вести».

ФЛОРАНС: Я схожу помешаю соус! (уходит вправо).

ДЖЕННАРО: Давай, Атти: открой сцену брата и сестры.

АТТИЛИО (открывает текст, листает): Сцена Андреа и Рузеллы. (Садится спиной к публике на шерстяное одеяло, которое он расстелил на полу). Мама!

ФЛОРАНС (за сценой): Э, у меня соус стоит на огне.

АТТИЛИО: Оставь на минутку.

ФЛОРАНС (за сценой): Все сгорит…

ВИОЛА: Я сейчас!

ДЖЕННАРО: Теперь и эта ушла! Как только начинается репетиция, все куда-то исчезают. (кричит). Виола!

ВИОЛА (за сценой): Минутку!

АТТИЛИО: Мама, быстрей!

справа появляется Флоранс

ВИОЛА (появляясь справа со сковородкой и деревянной ложкой в руках): Я здесь.

ДЖЕННАРО: Зачем ты притащила сюда сковородку?

ВИОЛА: Я хочу показать ей, готово или нет. (показывает сковородку Флоранс).

ФЛОРАНС: Да. И какой аромат.

АТТИЛИО: Дайте-ка мне.

Виола подходит к нему.

Сегодня мы пообедаем на славу! (Пробует соус).

ФЛОРА: Ты поставила котел для макарон?

ВИОЛА: Да.

АТТИЛИО: Дон Дженнаро, Винченцинно нет?

ДЖЕННАРО: Он пошел выполнить поручение дона Альберто, Винченцо знает пьесу, он уже играл роль Паскуале. Но у нас не хватает одного актера. Мы уже сократили три роли. Такие пьесы невозможно ставить. Говорят: актеров должно быть мало, вас должно быть мало, и не хотят платить, а пьесы хотят хорошие. (Пауза). Нам не хватает в финале бригадира карабинеров. Кто будет арестовывать меня сегодня вечером?

АТТИЛИО: Как же быть?

ДЖЕННАРО: Заменим его письмом. Вставим в начале пару разъяснительных реплик. Андреа и бригадир друзья детства, и бригадир может дружить с Андреа, поскольку Андреа не отъявленный преступник: он совершает убийство, верно, но защищая честь. Итак, прибывает письмо, в котором сказано: «Дорогой Андреа, на столе у меня лежит ордер на твой арест. Ах, как я сожалею! Я не хочу подвергать тебя такому позору и заставлять идти по улицам с наручниками в сопровождении карабинеров. Именем закона ты арестован. Приходи сюда!» я беру узел с вещами и ухожу.

АТТИЛИО: А письмо тебе кто принесет?

ДЖЕННАРО: Никто. Бросят под дверь. Если бы у меня был свободный актер, он играл бы бригадира,

не так ли? Подразумевается, что бригадир пожелал помочь близкому другу, но не хочет скомпрометировать себя в глазах людей: ведь все-таки он совершает незаконный поступок. Публика умная, она сразу понимает. Бригадир, наверно, сказал карабинеру: «Ты подсунь письмо под дверь и исчезни». В финале, когда Рузелла говорит: «Святая мадонна!», ты подсовываешь письмо сюда. (показывает на место на полу перед собой). Нет, сюда нельзя: это слишком нарочито. Лучше сюда! (показывает место совсем рядом с предыдущим). Я беру конверт. Минутная растерянность. «От кого бы это могло быть в столь поздний час? О, какое ужасное предчувствие!» Вскрываю письмо, читаю и ухожу. (садится, вытирает со лба пот) Какая жара! Прямо невозможно терпеть! Как только кончим репетицию, пойдем купаться!

АТТИЛИО: «Закрой дверь».

Дженнаро по растерянности не повторяет

«Закрой дверь».

ДЖЕННАРО: Закрой сам. Встань и закрой. Что, я тебе слуга?

АТТИЛИО: Нет, нет, нет. «Закрой дверь!»

ДЖЕННАРО: Да он совсем обнаглел! Закрой сам.

АТТИЛИО: Нет, вы! Андреа говорит: «Закрой дверь».

ДЖЕННАРО: Ах, это реплика! Ты должен сказать: «Синьоры, репетиция начинается!» настоящий суфлер хлопает в ладоши, чтобы привлечь внимание актеров, воцаряется тишина, и начинается репетиция. Комедиант, учись!

АТТИЛИО: Ну, ладно. (Хлопает в ладоши). Синьоры, репетиция начинается!

ДЖЕННАРО: Итак, (обращаясь к Флоранс, которая села слева), вы лежите в постели под одеялом. Вы больны уже много месяцев, у вас сильный жар, вам тяжело, вы не можете дышать. нет никакой надежды на спасение вашей жизни: бронхит, воспаление легких. вы скорее на том свете, чем на этом. (К Виоле). Ты готовишь отвар для матери, но без волнения, потому что ты готовишь его каждый день уже давно. Ты знаешь также, что на спасение нет никакой надежды, но этот безнадежный отвар все равно нужно готовить. (К Флоранс). Тут вы два раза кашлянете, не утрируя, еле — еле. Кашель тяжелый, сухой. (Виоле). Ты слышишь кашель матери, смотришь на нее, как бы говоря: «Бедная женщина, за что она так страдает! Какое наказание.» Потом смотришь на небо, как бы просишь: «Мадонна, возьми ее к себе!» (К Флоранс). Вы еще раз кашлянете, но на сей раз это должен быть настоящий приступ: глаза у вас вылезают из орбит. (Виоле). Ты замечаешь, как мучается твоя мать. ты страдаешь вместе с ней. когда прекращается приступ, ты облегченно вздыхаешь, словно ты тоже перестала кашлять. тут открывается дверь и вхожу я. (Хлопает в ладоши) Синьоры, репетиция начинается! (Подходит к стульям, заменяющим дверь, и, щелкая пальцами, обращается к Флоранс). Кашель. (Виоле). Отвар. Смотри на мать. глаза к небу. «Мадонна, возьми ее к себе!»

(Обе женщины плохо исполняют все, что велит им Дженнаро, который снова обращается к Флорас) Приступ. (Виоле). Твое страдание. Вздох. (Делая вид, что он открывает дверь, Дженнаро издает крик, удушливый и в то же время пронзительный, будучи уверенным, что он подражает скрипу старой открывающейся двери.) А-а-а-а-а-а-а-а! (Товарищи думают, что Дженнаро стало плохо и, встревоженные, бросаются к нему).

АТТИЛИО: Дон Дженна, что случилось?