Человек и сверхчеловек
Шрифт:
такое его мораль? Жеманство! Предлог потреблять, не производя. Что
такое его искусство? Предлог упиваться изображениями бойни. Что такое
его политика? Либо поклонение деспоту, потому что деспот властен в
жизни и смерти, либо парламентские свары. Недавно я провел вечер в
одном прославленном законодательном учреждении, где слушал ответы
министров на запросы и любовался на то, как хромой учил безногого
прыгать. Уходя, я начертал на
вопросов, и ты не услышишь лжи". Я купил иллюстрированный журнал для
семейного чтения; почти на каждой картинке кто-то в кого-то стрелял или
закалывал кого-то кинжалом. Я видел, как умер один лондонский рабочий,
каменщик, у которого было семеро детей. Он оставил семнадцать фунтов
стерлингов сбережений; жена все истратила на похороны, а назавтра
вместе с детьми отправилась в работный дом. Она не потратила бы и семи
пенсов на обучение своих детей, - понадобилась власть закона, чтобы
заставить ее отдать их в бесплатную школу; но ради смерти она не
пожалела последнего. Таковы люди: одна лишь мысль о смерти подстегивает
их воображение, удесятеряет энергию; они любят смерть, и чем она
ужаснее, тем больше нравится им. Сущность ада выше их понимания; они
знают о нем только то, что слышали от двух величайших дураков, каких
когда-либо носила земля, - одного итальянца и одного англичанина.
Итальянец уверял, что у нас тут грязь, стужа, вонь, языки пламени,
ядовитые змеи, - одним словом, сплошные пытки. Вперемежку с клеветой на
меня этот осел нес всякую чушь о женщине, которую он как-то раз
повстречал на улице. Англичанин утверждал, что меня пушками и порохом
изгнали из небесных сфер, и его соотечественники по сей день верят, что
эти глупые россказни взяты из библии. Что он там дальше писал, я не
знаю, так как все это изложено в длиннейшей поэме, которую еще никто
и я в том числе - не мог дочитать до конца. И так у них во всем. Самым
возвышенным литературным жанром считается трагедия - пьеса,
оканчивающаяся убийством всех действующих лиц. Старинные хроники
повествуют о землетрясениях и эпидемиях чумы, усматривая в них знак
могущества и величия бога и ничтожества человека. В современных
хрониках описываются бои. В бою два скопища людей осыпают друг друга
пулями и снарядами до тех пор, покуда одни не побегут; а тогда другие
на лошадях мчатся в погоню за ними и, настигнув, изрубают в куски. И
это, говорится в заключении хроники, доказывает мощь и величие
победивших держав и ничтожество
криками ликования толпится на улицах и требует, чтобы правительство
ассигновало новые сотни миллионов на бойню,- в то время как даже
влиятельнейшие министры не могут истратить лишний пенни на борьбу с
болезнями и нищетой, от которых страдает этот самый народ. Я мог бы
привести еще тысячу примеров, но смысл тут везде один: сила, которая
правит миром, - Сила Смерти, а не Жизни; и движущим импульсом, который
привел Жизнь к созданию человека, явилось стремление не к высшей форме
бытия, а к более совершенному орудию разрушения. Действие чумы, голода,
землетрясений, ураганов было чересчур непостоянным; тигр и крокодил
были недостаточно жестоки и слишком легко утоляли свой голод, нужно
было найти более устойчивое, более безжалостное, более хитроумное
воплощение разрушительной силы. И таким воплощением явился Человек,
изобретатель дыбы, виселицы, гильотины и электрического стула, меча,
пушки и ядовитых газов, а самое главное - справедливости, долга,
патриотизма и всех прочих измов, посредством которых даже того, кто
достаточно разумен, чтоб быть человечным, убеждают в необходимости
стать неутомимейшим из всех разрушителей. Дон Жуан. А, старые песни! Вы всегда были простаком, мой адский друг, в этом
ваша беда. Вы смотрите на человека его же глазами Ваше мнение о нем
несказанно бы ему польстило. Он очень любит мнить себя существом злым и
дерзким. На самом деле он не зол и не дерзок, - он просто трус.
Назовите его тираном, убийцей, разбойником - он станет обожать вас и
гордо задерет нос, воображая, что в жилах его течет кровь древних
завоевателей. Назовите его обманщиком и вором - он в крайнем случае
возбудит против вас преследование за клевету. Но попробуйте назвать его
трусом - и он взбесится от ярости, он пойдет навстречу смерти, лишь бы
уйти от этой жалящей истины. Человек находит любое объяснение своим
поступкам, кроме одного; любое оправдание своим преступлениям, кроме
одного; любой аргумент в свою защиту, кроме одного и это одно - его
трусость. А между тем вся цивилизация основана на его трусости, на его
жалком малодушии, которое он прикрывает названием респектабельности.
Есть граница покорности осла и мула, но человек готов терпеть унижения
до тех пор, пока самим угнетателям не сделается настолько противно, что