Человек и сверхчеловек

Шоу Бернард Джордж

они почувствуют себя вынужденными положить этому конец. Дьявол. Совершенно правильно. И в этой жалкой твари вы умудрились обнаружить

то, что вы называете Силой Жизни? Дон Жуан. Да. Потому что здесь-то и начинается самое замечательное. Статуя. Что же? Дон Жуан. А то, что любого из этих трусов можно превратить в храбреца,

внушив ему некоторую идею. Статуя. Вздор! Я как старый солдат допускаю трусость: это такое же

распространенное зло, как морская болезнь, - и такое же несущественное.

Но

насчет того, чтобы внушать людям идеи,- это все чистейший вздор.

Чтобы солдат пошел в бой, ему нужно только иметь немного горячей крови

в жилах и твердо знать, что поражение опаснее победы. Дон Жуан. Вероятно, потому-то бои столь бесполезны. Человек только тогда

способен действительно превозмочь страх, когда он воображает, что

дерется ради какой-то всеобъемлющей цели, - борется за идею, как

говорят в таких случаях. Почему Крестоносцы были отважнее пиратов?

Потому что они сражались не за себя, а за христианство. В чем была сила

противника, не уступавшего им в доблести? В том, что воины его

сражались не за себя, а за ислам. Они отняли у нас Испанию, хотя там мы

сражались за свой кров и дом; зато когда мы в свою очередь пошли в бой,

окрыленные мощной идеей всесветной религии, мы разбили их и прогнали

назад в Африку. Дьявол (иронически). Так вы, оказывается, религиозны, Дон Жуан? Святоша?

Поздравляю! Статуя (серьезным тоном). Полно, полно! Мне, как солдату, не подобает

слушать, когда о религии говорят непочтительно. Дон Жуан. Не тревожьтесь, командор. Идея всесветной религии переживет ислам,

переживет христианство, переживет даже то сборище гладиаторов-недоучек,

которое вы называете армией. Статуя. Жуан! Я должен буду призвать вас к ответу за эти слова. Дон Жуан. Стоит ли? Ведь я не умею фехтовать. Все идеи, за которые станут

умирать люди, будут всесветного значения. Когда испанец поймет наконец,

что он ничем не лучше сарацина, а его пророк ничем не лучше Магомета,

он восстанет, вдохновленный всеобъемлющей идеей, перегородит баррикадой

грязную трущобу, где проходила его полуголодная жизнь, и умрет на ней

за всеобщее равенство и свободу. Статуя. Вздор! Дон Жуан. То, что вы называете вздором, - единственное, ради чего человек

отваживается на смерть. Впоследствии, правда, и идея свободы покажется

уже недостаточно всеобъемлющей; люди станут умирать ради

совершенствования человека, в жертву которому они с радостью принесут

свою свободу. Дьявол. Да, да. Предлог для того, чтобы убивать друг друга, у них всегда

найдется. Дон Жуан. Что ж такого? Главное - не смерть, а страх смерти. Убить или

умереть - не стыдно. Стыдно жить пресмыкаясь,

получая за свой позор

жалованье и проценты с прибылей. Лучше десять мертвецов, чем один живой

раб или его хозяин. Придет время - и люди восстанут, и сын пойдет на

отца, а брат на брата, и будут убивать друг друга за великую всесветную

идею уничтожения рабства. Дьявол. Да, но не раньше, чем ваши хваленые Свобода и Равенство сделают труд

свободных белых христиан дешевле, чем труд черного язычника,

продаваемого на невольничьем рынке. Дон Жуан. Не беспокойтесь! Дойдет черед и до белого труженика. Но я не

собираюсь защищать здесь те иллюзорные формы, которые принимает великая

идея. Я только хочу доказать вам на примере, что тот, кого мы именуем

Человеком и кто в личных своих делах труслив, как заяц, - становится

героем, когда борется за идею. Как гражданин он может быть жалок; как

фанатик - опасен. Поработить его можно, только если он достаточно слаб

духом, чтобы внять увещаниям рассудка. Уверяю вас, господа: стоит лишь

поманить человека тем, что сейчас он называет служением святому делу

и что потом будет называть множеством других имен, и вы увидите, что он

даже не задумается о тех последствиях, которые для него лично могут

оказаться плачевными... Донна Анна. Конечно, он отмахнется от всякой ответственности, а бороться с

последствиями предоставит своей жене. Статуя. Хорошо сказано, дочь моя. Не давай ему сбить тебя с толку своими

разговорами. Дьявол. Горе нам, сеньор командор! Раз уж речь зашла о женщинах, остановить

его не удастся. Хотя, сознаюсь, эта тема и для меня представляет

чрезвычайный интерес. Дон Жуан. В глазах женщины, сеньора, весь долг и вся ответственность мужчины

начинается и кончается добыванием хлеба для ее детей. Для нее мужчина

лишь средство к достижению ее цели: родить и вырастить ребенка. Донна Анна. Вот как вы представляете себе духовный мир женщины! Какой

возмутительный, циничный материализм! Дон Жуан. Простите, Анна. Я не говорил обо всем духовном мире женщины. Я

говорил только об ее взгляде на мужчину как на существо другого пола.

Он не более циничен, чем ее взгляд на самое себя прежде всего как на

Мать. Женщина - в сексуальном смысле - есть орудие, созданное природой,

чтобы увековечить ее величайшее творение. Мужчина - в сексуальном

смысле - есть орудие, созданное женщиной, чтобы наиболее экономным

путем осуществить этот завет природы. Инстинкт говорит ей, что это она

где-то на первых ступенях эволюционного развития изобрела мужчину, дала