Человек Иван Чижиков, или Повесть о девочке из легенды
Шрифт:
– Идем!
– Мать дернула Верку за руку, и они двинулись к калитке.
– Подождите!
– крикнула Дина.
– А он?
Тетя Тося обернулась и сердито махнула на Дину рукой.
– А он?!
Они подошли к калитке и, втянув голову в плечи, вышли на улицу. Шофер за калиткой что-то спросил их. Они ответили, уходя, и все стихло.
Сейчас он войдет во двор, и Дине придется сказать ему правду. А правду говорить не хотелось. Не хотелось, чтобы он знал, что тетя Тося и Верка его
Калитка распахнулась настежь.
– Ну?
– спросил шофер, в упор глядя на Дину.
– Так кто же вызывал такси?
– Извините, - сказала Дина и вспотевшей ладонью сжала деньги, лежащие в кармашке платья, - извините... Я сейчас.
– Ты?
– удивился шофер.
– Ты вызывала?
– Я!
– с тоской сказала Дина и шагнула к калитке.
Автомобиль по-прежнему стоял у ворот. Новенький, блестящий, красивый. Такой не сломается и не застрянет. Наверно, и мотор не подведет.
– Куда везти?
– К-куда?
– растерялась Дина.
– Все равно... Куда-нибудь... Покататься...
– Вот как?
– удивился он.
– Ага, - упавшим голосом сказала Дина.
– Гм. Богатый народ нынче пошел, - произнес он насмешливо, оглядывая ее с ног до головы.
– Да, - совсем по-глупому поддакнула Дина, - богатый.
Он сел за руль, а Дина стала дергать ручку дверцы. Дверца никак не открывалась.
– Никак, - радостно сказала Дина, надеясь, что дверца совсем не откроется.
Тогда шофер вылез из машины и распахнул перед ней дверцу.
Дина уселась на мягкое сиденье, и он так рванул машину с места, что Дина чуть не выбила затылком заднее стекло.
Он вывел машину на Динину улицу и поправил зеркальце над головой, чтобы видеть лицо Дины. Дина отодвинулась, но он снова поправил зеркало, и снова Дина поймала в зеркале его насмешливый взгляд. Тогда она прикрыла глаза ресницами. Но чувствовала: он все равно смотрит на нее. Она прикрыла глаза ладонью, но он все равно смотрел. И не просто смотрел, а с усмешкой. Презрительно.
– А может, не поедем дальше?
– спросила она робко.
– Да нет уж, поедем, - ответил он и круто свернул в переулок.
"Он хочет на шоссе! Куда же он меня завезет?"
– Стойте, - попросила она, - у меня денег не хватит.
– Да нет уж, - ответил он, - довезу, куда просила.
– А куда?
– испугалась Дина.
Но он уже вывел машину на шоссе. Впереди был поселок нефтяников. Там, левее, мамин завод и тоже поселок с веселыми названиями улиц - Стеклянная, Зеркальная, Керамическая...
"Нефтяники - это ничего, - подумала Дина, - от нефтяников я могу через Соколиную гору домой добраться. И мамин завод -
Но они миновали поселок нефтяников. И стекольный завод остался далеко позади. Теперь кругом было безлюдное, бескрайнее поле. Только столбы, провода и шоссе, убегающее за горизонт.
– Приехали!
– сказал шофер и остановил машину.
– Вылезай. Покаталась.
Дина вылезла из машины.
– Хватит?
– спросила она робко и положила рядом с ним на сиденье скомканные и измятые вспотевшей ладонью деньги.
– А обратно вы меня не повезете?
– Нет, - отрезал он, захлопнул дверцу и, круто развернув машину, поехал назад, к поселку.
– Верку бы вот так покатал, а не меня!
– чуть не плача, крикнула ему вдогонку Дина.
Она зашагала по шоссе, стараясь от обиды думать обо всех шоферах плохо, по-Веркиному. "Завез! А у меня легкие, а может быть, пойдет дождик..."
А потом, когда добралась до Соколиной горы, и поднялась на ее вершину, и открылся перед ней город, большой и зеленый, она уже не думала о шоферах плохо и за Веркины мысли себя отругала. И даже на Верку злилась меньше. В конце концов, восьмой "А" тоже виноват. Прозевал Верку! Проморгал! Прошляпил! Выпустил в Пензу! Она там обязательно каких-нибудь пакостей кому-нибудь наделает. Это ведь восьмой "А" Верку хорошо знает, а ведь Пенза-то ее не знает!
А кроме всего прочего, разве Верка виновата, что у нее нет Ивана Чижикова и ей не с кем посоветоваться?
Домой она добралась лишь к полудню, а дел дома было полно: масла и хлеба так и не купила, в квартире не прибрано, обед надо было достать из погреба и разогреть к приходу Андрея, который должен прийти с работы раньше матери.
Во дворе томился без дела Вовка. Дина, проходя мимо него, покраснела - с тех пор, после истории с запиской, они не виделись.
– Читала?
– угрюмо спросил Вовка.
– Что?
– Дина еще больше покраснела.
– Опять записка?
– Нет. Письмо.
– От тебя?
– От меня ты никогда больше ничего не дождешься, - произнес Вовка с пафосом.
Это было что-то новое, на Вовку непохожее, и Дине вдруг его стало жалко почти так же, как Лельку.
– Я не виновата! Честное слово!
– воскликнула она.
– Ладно, - сказал Вовка по-прежнему угрюмо и потрогал левый глаз, под которым еще оставались следы от синяка.
– Там у вас в письменном ящике письмо. Почтальон принес. Наверное, важное. Вам же никогда не присылали писем!