Человек Иван Чижиков, или Повесть о девочке из легенды

Ширяева Галина Даниловна

– Куда?

– Не знаю. Совсем уезжает.

– Как совсем?

– Очень просто - совсем. Туда ей и дорога!

– Куда туда?

– А я почем знаю!

– Жалко Верку.

– Верку?.. Жалко?.. С ума сошла!

– Все равно жалко!

Дина присела к Лельке на подоконник и стала есть огуречную половинку, сокрушаясь о том, что Верка уезжает и что где-нибудь кому-нибудь она наделает пакостей. Прозевали Верку, проморгали! Прошляпили!

– Иди! Иди!
– принялась Лелька спихивать Дину с подоконника.
– А

то уедет, скажет: "Из-за фикуса ругалась, а мою книгу зажулила". Иди! По дороге съешь.

– Ладно. Только я из-за фикуса с ней ругаться не буду.

– Врешь!
– злорадно сказала Лелька.
– Будешь!

– Не буду.

– Будешь!

– Честное слово, не буду!

Облака уже убежали за горизонт, вовсю светило солнце, в Лелькином дворике чирикали воробьи, и ругаться сегодня и в самом деле ни с кем (пусть даже с Веркой, с которой приходилось ругаться пять раз в неделю) не хотелось.

Лелька смилостивилась:

– Ладно, не ругайся. Только ты ей все-таки скажи еще раз от меня, что она дрянь!

Лелька снова уселась на подоконник кромсать платье, а Дина, покончив с огурцом, двинулась к Верке. Верка жила недалеко, они с Лелькой были почти соседями.

"Чудом природы" Андрея и Дину дразнили несправедливо, настоящим чудом природы была Верка Щеглова. В бывшем восьмом "А" - теперь девятом - не было ни одного человека, который бы с ней не ругался.

Возле дома Щегловых Дина увидела такси. Шофер такси, парень лет двадцати, стоял на крыльце и стучал кулаком в дверь. Наверно, он стучал давно и никак не мог достучаться; лицо у него было сердитое. Из соседней двери выглядывала женщина и говорила шоферу:

– Стучите, стучите! Дома они, сама видела. Не слышат, наверно.

– Уже минут пять стучу, - сердился шофер.
– Что же это они? Вызвали такси, а сами уснули?

– Подождите!
– крикнула Дина шоферу.
– Я сейчас!

Она открыла калитку, которую мог открыть только человек, знающий все ее секреты, и вошла во двор.

Она пробежала по узкой тропке меж зарослей высокой густой травы, которую все называли почему-то вениками, к окну Веркиной кухни. Подоконник был низкий, окно большое - в него можно было входить, как в дверь.

Окно было закрыто. Дина постучала, но никто не ответил. Дина постучала еще раз, подождала - снова никто не ответил. Дина постучала сильнее.

– Эй!
– крикнула она.
– Вера! К вам такси приехало! Вы спите, что ли?

Окно внезапно распахнулось, чьи-то руки втянули Дину в кухню, и окно снова закрылось.

– Ой!
– испугалась Дина, оказавшись в полутемной кухне.

– Тш-ш!
– зашипели на нее.
– Тише!

Когда глаза немного отвыкли от солнечного света и привыкли к полутьме кухни, Дина увидела возле себя Веркину мать, тетю Тосю. Она была в плаще, в шляпке, у ее ног стоял чемодан.

– Что случилось?
– удивилась Дина.
– Вас такси у ворот дожидается! Давно уже! Слышите:

стучит.

– Тш-ш!
– снова зашипела тетя Тося и зажала Дине рот ладонью в нитяной перчатке.
– Тш-ш! Ну что ты кричишь?

– Там такси у ворот.

– Знаем, что такси!
– сердито заговорила тетя Тося.
– Знаем! И уж если не открываем дверь, значит, так надо. Поняла?

– Ага, - сказала Дина, хотя на самом деле ничего не поняла.
– А где Вера?

– Да здесь я! Здесь!
– жутким шепотом откуда-то из темного угла ответила Верка.
– Здесь я, не кричи. Не уезжает такси, да?

В Веркиных глазах, очень больших и очень вытаращенных, был таинственный ужас. И вообще все было таинственно: и полумрак в кухне, и тишина в квартире, и Веркины вытаращенные глаза.

– Пойду посмотрю в щелку, - сказала тетя Тося шепотом, тоже очень таинственным, и ушла в комнату.

– Понимаешь, - зашептала Верка, когда мать ушла.
– Мы на вокзал вещи перевозим. Вызвали такси, а потом папа с дядей Петей договорился - дядя Петя на своей машине бесплатно все перевезет. А этот взял и по вызову приехал! А папа с дядей Петей нас и с вещами, и с машиной за углом дожидаются... А он взял и приехал. Теперь мы в осаде!

– Так скажите ему, чтобы не ждал! Он ждет!

– А за вызов платить, да?
– спросила Верка.
– А с какой стати, раз мы не едем? Ведь правда?

– Нашла свой фикус?
– сквозь зубы спросила Дина.

– Нашла. Вон он, на подоконнике.

– Это Лелькин.

Она не знала, чей это фикус - Лелькин ли, Веркин ли, просто ее стало мучить непреодолимое желание сцепиться с Веркой.

– Что ты, Чижикова! Лелька не фикус приносила, а пальму. Финиковую.

– Все равно Лелькин!

– Тш-ш-ш!
– замахала Верка руками.
– Не говори так громко.

– Значит, ты уедешь? Совсем?

– Не знаю еще. Обстановка покажет. Мама говорит, месяца через два она покажет. Пока папа поедет. Его в Пензу переводят.

В кухню вернулась мать на цыпочках и сказала:

– Все. Больше ждать не можем. Будем прорываться.

– Прорываться?
– испугалась Верка.
– А как?

– Просто выйдем и просто пойдем. Бери чемодан. Идемте, девочки!

– Постойте!
– крикнула Дина.
– А как же он?

– Шут с ним. Постоит-постоит и уедет.

Первой в окно полезла Верка с чемоданом. Чемодан был тяжелый, и она застряла на подоконнике. Тете Тосе пришлось выпихивать во двор сначала чемодан, потом дочь. Тишине и таинственности сразу пришел конец.

Пока тетя Тося, просунув снаружи руку в форточку, закрывала окно, Верка говорила Дине:

– Думаешь, он пострадает? Ни капельки! Он с кого-нибудь сдерет лишнее и все убытки вернет. Правда?

– Почему ты все время спрашиваешь: "правда, правда"?
– рассердилась Дина.
– Сама все время говоришь неправду и хочешь, чтобы с тобой соглашались!