Человек из грязи, нежности и света
Шрифт:
Когда Эскин случайно озвучил речь Зэбки, Соня немым укором припечатала Эскина к стенке.
– Да, это речь о Глебе, – попытался оправдаться он.
– Ты просто лживая скотина! – обиделась Соня и больше с ним не разговаривала, а сама убежала рыдать в соседнюю комнату. Эскин в отчаянье пил коньяк лошадиными дозами, пока ему не позвонил Иван Иванович Секин.
– Должен сообщить тебе неприятную новость, – сказал он.
– Валяй! – напряженно вглядываясь в мрачное небо, заполненное до отказа
– Тебя отчислили из Академии, дружище! Так что жди теперь повестки из военкомата! Призыв уже начался!
Эскин выронил телефон и расплакался. Ему показалось, что весь мир сговорился против него и теперь эта куча неприятностей будет расти как снежный ком.
– К черту! К черту все! – заговорил сам с собой Эскин. – К черту людей! К черту весь мир!
Он мгновенным рывком открыл дверь спальни и быстро раздел, все еще плачущую Соню, а затем с невероятным удовольствием погрузил в нее свой уд.
Соня вначале плакала, а потом вся затряслась и задышала, остервенело вгрызаясь в тело Эскина!
Она уже, как и сам Эскин, была вся во власти безумных ощущений.
– Милый, как же ты все это хорошо сделал, – обняла его Соня.
Прошел уже час, а уд Эскина продолжал оставаться в Соне.
Он нежно пульсировал, как и ее лоно, вызывая волну новых приятных ощущений. Эскин желал ее еще и еще.
Он как будто хотел полностью зарыться в нее, чтобы не чувствовать проклятий этого непредсказуемого мира.
– Эскин, я тебя люблю! – призналась Соня.
– Я тоже, дорогая, – расплакался Эскин, – если бы не ты, то я бы давно уже повесился!
– Ну, прям-таки и повесился, – усмехнулась Соня, – так я тебе и поверила!
– Да, повесился, – заорал Эскин и опять с той же безумной яростью стал шевелить своим удом ее притихшее лоно.
– Ты просто зверь, Эскин, – простонала Соня, кусая его за ухо.
– Угу! – Эскин весь излился в нее, а где-то за тучами в окошке выглянула луна.
«К добру это или не к добру», – подумал Эскин, и тут кто-то вдруг забарабанил к ним в дверь с такой частотой, как-будто отбивал чечетку на барабане.
– Это Амулетов, – прошептал Эскин.
– Я знаю, – прошептала Соня, прижимаясь своей мокрой щекой к его щеке.
– Я позвоню Зэбке, – прошептал Эскин.
– Звони, – неожиданно одобрила его решение Соня.
Эскин позвонил Зэбке, и Зэбка пообещал скоро приехать, но попросил как-нибудь задержать Амулетова.
– Хорошо, – согласился Эскин.
– Ничего хорошего в этом не вижу, – отозвался Зэбка и отключился.
– Так приедет он или не приедет?! – спросила его Соня.
– А черт его знает, – вздохнул Эскин, – вроде, просил как-нибудь задержать Амулетова.
– Ну и задерживай, у тебя же есть пистолет, – сказала Соня.
Настойчивые
– И тебе его нисколько не жалко?! – удивился Эскин.
– Его нет, тебя – да! – она поцеловала его, и Эскин очень ободренный ею, стал одеваться. Пистолет он решил пока спрятать за поясом брюк, а сверху надеть пиджак.
– Что ж вы так не по-человечески-то?! – жалобно вскрикивал на пороге Амулетов, – можно ведь было как-то поговорить и разойтись! А вы меня сразу в психушку!
– Зайдите! – взволнованно прошептал Эскин. Про себя он решил, что если сам за эти сутки не сойдет с ума, то обязательно поставит сто свечей за здравие Господа Бога, даже если мыслить эсхатологически, у него и нет никакого здравия!
– Может выпить, – предложил Эскин, он даже не знал, что в такой ситуации можно предложить Амулетову.
– Ага! Чтобы я обосрался, а вы меня опять затолкали в психушку! – разрыдался Амулетов, обреченно опускаясь в кресло.
– Н-да, – глубокомысленно вздохнул Эскин, – даже и не знаю, что вам предложить!
Соня лежала в спальне, она решила не выходить, чтобы не смущать Амулетова.
– А мне от вас ничего и не надо, – высморкался несколько успокоившийся Амулетов.
– Что же вам тогда от меня надо?! – удивился Эскин.
– Не знаю, – судорожно всхлипнул Амулетов, – понимаете, я вдруг вспомнил, что я ничего не помню!
– Как это так?! – настороженно взглянул на него Эскин. – Не вы ли сами мне только что говорили, что вы у меня, извините за выражение, обгадились, а потом я вас запихнул в психушку!
– Это-то я все помню, – удрученно вздохнул Амулетов, – а вот что до этого было, ничего! Мне там давали какие-то таблетки, и еще по голове долбили каждый день электрическим током, и кажется, какую-то часть в ней совсем отдолбили!
– Н-да! – вздохнул Эскин. – тяжелый случай!
– Еще, какой тяжелый! – залился слезами Амулетов.
– И вы даже не помните, как работали частным детективом?! – спросил Эскин.
– Не помню, – закачал печально головой Амулетов.
– Вы как хотите, а я выпью, – Эскин налил себе полный бокал французского коньяка.
– Это «Наполеон?» – спросил Амулетов. – Тогда я тоже! Глядишь, и Наполеонами станем, – жалко улыбнулся он.
Они молча чокнулись, внимательно разглядывая друг друга, а потом очень осторожно выпили. Сначала выпил свой бокал Эскин, краем глаза посматривая на отчаянно вглядывающегося в него Амулетова, а потом выпил и сам Амулетов.
– Все-таки я удивляюсь, как это вы меня?!
– А?! – громко высморкался Амулетов.
В эту же минуту прозвенел дверной звонок.
– Что?! Опять в психушку?! – с ужасом спросил Эскина Амулетов, хватая его за руки.